Katyn - Jacek Kaczmarski Übersetzung ins Russische

Katyn

Ciśnie się do światła niby warstwy skóry
Tłok patrzących twarzy spod ruszonej darni
Spoglądają jedna znad drugiej - do góry
Ale nie ma ruin. To nie gród wymarły
Raz odkryte - krzyczą zatęchłymi usty
Lecą sobie przez ręce wypróchniałe w środku
W rów, co nigdy więcej nie będzie już pusty
Ale nie ma krzyży. To nie groby przodków
Sprzączki i guziki z orzełkiem ze rdzy
Po miskach czerepów - robaków gonitwy
Zgniłe zdjęcia, pamiątki, mapy miast i wsi
Ale nie ma broni. To nie pole bitwy
Może wszyscy byli na to samo chorzy?
Te same nad karkiem okrągłe urazy
Przez które do ziemi dar odpłynął Boży
Ale nie ma znaków, że to grób zarazy
Jeszcze rosną drzewa, które to widziały
Jeszcze ziemia pamięta kształt buta, smak krwi
Niebo zna język, w którym komendy padały
Nim padły wystrzały, którymi wciąż brzmi
Ale to świadkowie żywi - więc stronniczy
Zresztą, by ich słuchać - trzeba wejść do zony
Na milczenie tych świadków może pan ich liczyć
Pan powietrza i ziemi, i drzew uwięzionych
Oto świat bez śmierci, świat śmierci bez mordu
Świat mordu bez rozkazu, rozkazu bez głosu
Świat głosu bez ciała i ciała bez Boga
Świat Boga bez imienia, imienia - bez losu
Jest tylko jedna taka świata strona
Gdzie coś, co nie istnieje - wciąż o pomstę woła
Gdzie już śmiechem nawet mogiła nie czczona
Dół nieominięty - dla orła sokoła
"O pewnym brzasku w katyńskim lasku"
"Strzelali do nas Sowieci"

Катынь

Рвется к свету, словно слои кожи,
Толпа смотрящих лиц из-под взрыхленной земли.
Смотрят друг поверх друга – вверх,
Но нет руин. Это не вымерший город.
Однажды открытые – кричат затхлыми ртами,
Проходят сквозь руки, истлевшие внутри,
В ров, который больше никогда не будет пустым,
Но нет крестов. Это не могилы предков.
Пряжки и пуговицы с орлом из ржавчины,
По чашам черепов – бега червей,
Гнилые фотографии, памятные вещи, карты городов и сел,
Но нет оружия. Это не поле битвы.
Может, все болели одним и тем же?
Те же круглые раны на затылке,
Через которые в землю утек Божий дар,
Но нет признаков, что это могила чумы.
Еще растут деревья, которые это видели,
Еще земля помнит форму ботинка, вкус крови,
Небо знает язык, на котором звучали команды,
Прежде чем прозвучали выстрелы, которыми все еще звучит.
Но это живые свидетели – значит, пристрастные.
Впрочем, чтобы их услышать – нужно войти в зону,
На молчание этих свидетелей можете рассчитывать Вы,
Владыка воздуха и земли, и деревьев узников.
Вот мир без смерти, мир смерти без убийства,
Мир убийства без приказа, приказа без голоса,
Мир голоса без тела и тела без Бога,
Мир Бога без имени, имени – без судьбы.
Есть только одна такая сторона света,
Где то, чего не существует – все еще взывает о мести,
Где даже смехом не почитается могила,
Яма неизбежная – для орла-сокола.
"О некоем рассвете в Катынском лесу"
"В нас стреляли Советы"