Mon enfance (Live) - Jacques Brel Übersetzung ins Russische

Mon enfance (Live)

Mon enfance passa de grisailles en silences
De fausses révérences en manque de batailles
L'hiver j'étais au ventre de la grande maison
Qui avait jeté l'ancre au Nord parmi les joncs
L'été à moitié nu mais tout à fait modeste
Je devenais indien pourtant déjà certain
Que mes oncles repus m'avaient volé le Far West
Mon enfance passa les femmes aux cuisines
Où je rêvais de Chine, vieillissaient en repas
Les hommes au fromage s'enveloppaient de tabac
Flamands taiseux et sages et ne me savaient pas
Moi qui toutes les nuits agenouillé pour rien
Arpégeais mon chagrin au pied du trop grand lit
Je voulais prendre un train que je n'ai jamais pris
Mon enfance passa de servante en servante
Je m'étonnais déjà qu'elles ne fussent point plantes
Je m'étonnais encore de ces ronds de famille
Flânant de mort en mort et que le deuil habille
Je m'étonnais surtout d'être de ce troupeau
Qui m'apprenait à pleurer que je connaissais trop
J'avais l'œil du berger mais le cœur de l'agneau
Mon enfance éclata ce fut l'adolescence
Et le mur du silence un matin se brisa
Ce fut la première fleur et la première fille
La première gentille et la première peur
Je volais je le jure, je jure que je volais
Mon cœur ouvrait les bras, je n'étais plus barbare
Et la guerre arriva
Et nous voilà ce soir

Мое детство (Live)

Мое детство прошло в серости и тишине,
В ложном почтении и без малейшей драки.
Зимой я был в чреве большого дома,
Бросившего якорь на севере среди камышей.
Летом, полуголый, но весьма скромный,
Я становился индейцем, но уже уверенный,
Что мои сытые дядюшки украли у меня Дикий Запад.
Мое детство прошло, женщины на кухне,
Где я мечтал о Китае, старели за едой.
Мужчины за сыром окутывались табаком,
Молчаливые и мудрые фламандцы, не замечавшие меня.
Я же каждую ночь, напрасно стоя на коленях,
Перебирал струны моей печали у подножия слишком большой кровати.
Я хотел сесть на поезд, на который так и не сел.
Мое детство прошло от служанки к служанке,
Я уже удивлялся, что они не растения.
Я еще больше удивлялся этим семейным кругам,
Блуждающим от смерти к смерти, облаченным в траур.
Больше всего я удивлялся, что принадлежу к этому стаду,
Которое учило меня плакать, а я уже и так все знал.
У меня был взгляд пастуха, но сердце ягненка.
Мое детство взорвалось, наступила юность,
И стена молчания однажды утром рухнула.
Это был первый цветок и первая девушка,
Первая нежность и первый страх.
Я летал, клянусь, клянусь, что я летал.
Мое сердце распахнуло объятия, я больше не был варваром.
И пришла война.
И вот мы здесь сегодня вечером.