Man Who Couldn't Cry - Loudon Wainwright III Übersetzung ins Russische

Man Who Couldn't Cry

There once was a man who just couldn't cry
He hadn't cried for years and for years
Napalmed babies and the movie love story
For instance could not produce tears
As a child he had cried as all children will
Then at some point his tear ducts ran dry
He grew to be a man, the feces hit the fan
Things got bad, but he couldn't cry
His dog was run over, his wife up and left him
And after that he got sacked from his job
Lost his arm in the war, was laughed at by a whore
Ah, but sill not a sniffle or sob
His novel was refused, his movie was panned
And his big Broadway show was a flop
He got sent off to jail; you guessed it, no bail
Oh, but still not a dribble or drop
In jail he was beaten, bullied and buggered
And made to make license plates
Water and bread was all he was fed
But not once did a tear stain his face
Doctors were called in, scientists, too
Theologians were last and practically least
They all agreed sure enough; this was sure no cream puff
But in fact an insensitive beast
He was removed from jail and placed in a place
For the insensitive and the insane
He played lots of chess and made lots of friends
And he wept every time it would rain
Once it rained forty days and it rained forty nights
And he cried and he cried and he cried and he cried
On the forty-first day, he passed away
He just dehydrated and died
Well, he went up to heaven, located his dog
Not only that, but he rejoined his arm
Down below, all the critics, they loot it all back
Cancer robbed the whore of her charm
His ex-wife died of stretch marks, his ex-employer went broke
The theologians were finally found out
Right down to the ground, that old jail house burned down
The earth suffered perpetual drought

Человек, который не мог плакать

Жил-был когда-то мужчина, который не мог плакать,
Он не плакал годами, долгими годами.
Дети, обожжённые напалмом, и любовные истории в кино,
Например, не могли вызвать у него слёз.
В детстве он плакал, как и все дети,
Но в какой-то момент его слёзные протоки пересохли.
Он вырос, стал мужчиной, дерьмо попало на вентилятор,
Всё стало плохо, но он не мог плакать, дорогая.
Его собаку сбила машина, жена ушла от него,
А после этого его уволили с работы.
Потерял руку на войне, шлюха над ним смеялась,
Ах, но всё ещё ни всхлипа, ни рыдания.
Его роман отвергли, фильм разгромили,
А его большое бродвейское шоу провалилось.
Его отправили в тюрьму; как ты догадалась, без залога,
О, но всё ещё ни капли, ни слезинки.
В тюрьме его избивали, запугивали и насиловали,
И заставляли делать номерные знаки.
Вода и хлеб — всё, чем его кормили,
Но ни разу слеза не запятнала его лица.
Вызвали врачей, учёных тоже,
Богословы были последними и практически самыми бесполезными.
Все они согласились, конечно же; это точно не пирожное,
А на самом деле бесчувственный зверь.
Его выпустили из тюрьмы и поместили в место
Для бесчувственных и безумных.
Он много играл в шахматы и завёл много друзей,
И плакал каждый раз, когда шёл дождь.
Однажды дождь шёл сорок дней и сорок ночей,
И он плакал, и плакал, и плакал, и плакал.
На сорок первый день он скончался,
Он просто обезвожился и умер.
Что ж, он попал на небеса, нашёл свою собаку,
И не только это, но и вернул себе руку.
Внизу все критики забрали свои слова обратно,
Рак лишил шлюху её очарования.
Его бывшая жена умерла от растяжек, его бывший работодатель разорился,
Богословов наконец разоблачили.
До основания, та старая тюрьма сгорела дотла,
Земля страдала от вечной засухи.