Fugazi - Live at Utrecht 1985 - Marillion Übersetzung ins Russische

Fugazi - Live at Utrecht 1985

Vodka intimate, an affair with isolation in a Blackheath cell
Extinguishing the fires in a private hell
Provoking the heartache to renew the licence
Of a bleeding heart poet in a fragile capsule
Propping up the crust of the glitter conscience
Wrapped in the christening shawl of a hangover
Baptised in the tears from the real

Drowning in the liquid seize on the Piccadilly line, rat race
Scuttling through the damp electric labyrinth
Caress Ophelia's hand with breathstroke ambition
An albatross in the marrytime tradition
Sheathed within the Walkman, wear the halo of distortion
Aural contraceptive aborting pregnant conversation
She turned the harpoon and it pierced my heart
She hung herself around my neck

From the Time-Life-Guardians in their conscience bubbles
Safe and dry in my sea of troubles
Nine to five with suitable ties
Cast adrift as their side-show, peepshow, stereo hero
Becalm bestill, bewitch, drowning in the real

The thief of Baghdad hides in Islington now
Praying deportation for his sacred cow
A legacy of romance from a twilight world
The dowry of a relative mystery girl

A Vietnamese flower, a Dockland union
A mistress of release from a magazine's thighs
Magdalenes contracts more than favours
The feeding hands of western promise hold her by the throat

A son of a swastika of '45 parading a peroxide standard
Graffiti disciples conjure testaments of hatred
Aerosol wands whisper where the searchlights trim the barbed wire hedges
This is Brixton chess

A knight for Embankment folds his newspaper castle
A creature of habit, begs the boatman's coin
He'll fade with old soldiers in the grease stained roll call
And linger with the heartburn of Good Friday's last supper

Son watches father scan obituary columns in search of absent school friends
While his generation digests high fibre ignorance
Cowering behind curtains and the taped up painted windows
Decriminalised genocide, provided door to door Belsens

Pandora's box of holocausts gracefully cruising satellite infested heavens
Waiting, the season of the button, the penultimate migration
Radioactive perfumes, for the fashionably, for the terminally insane, insane
Do you realise? Do you realise?
Do you realise, this world is totally fugazi

Where are the prophets, where are the visionaries, where are the poets
To breach the dawn of the sentimental mercenary

Фугази - Живое выступление в Утрехте 1985

Интимная водка, роман с одиночеством в клетке Блэкхита,
Гашу пожары в личном аду.
Провоцирую сердечную боль, чтобы обновить лицензию
Поэта с кровоточащим сердцем в хрупкой капсуле.
Подпираю корку сверкающей совести,
Завернувшись в крестильную шаль похмелья.
Крещеный слезами реальности.

Тону в жидком захвате на линии Пикадилли, крысиные бега.
Мечусь по сырому электрическому лабиринту.
Ласкаю руку Офелии амбициями брасса.
Альбатрос в морской традиции.
Спрятанный в Walkman'е, ношу ореол искажения.
Слуховой контрацептив, прерывающий зарождающийся разговор.
Ты повернула гарпун, и он пронзил мое сердце.
Ты повесилась у меня на шее.

От Хранителей Времени-Жизни в их пузырьках совести,
В безопасности и сухости в моем море бед.
С девяти до пяти с подходящими галстуками,
Брошенный на произвол судьбы, как их интермедия, пип-шоу, стереогерой.
Успокойся, замри, очаруй, тонущий в реальности.

Багдадский вор теперь прячется в Ислингтоне,
Моля о депортации своей священной коровы.
Наследие романтики из сумеречного мира,
Приданое таинственной родственницы.

Вьетнамский цветок, доклендский союз,
Хозяйка освобождения из бедер журнала.
Магдалина заключает больше, чем просто сделки.
Кормящие руки западных обещаний держат ее за горло.

Сын свастики 45-го года, размахивающий перекисным знаменем,
Последователи граффити вызывают к жизни завещания ненависти.
Аэрозольные палочки шепчут там, где прожекторы подстригают колючую проволоку изгородей.
Это брикстонские шахматы.

Рыцарь с набережной складывает свой газетный замок.
Существо привычки, просит монету у лодочника.
Он исчезнет со старыми солдатами в замасленных списках,
И останется с изжогой от последнего ужина Страстной пятницы.

Сын наблюдает, как отец просматривает колонки некрологов в поисках пропавших школьных друзей,
Пока его поколение переваривает высококалорийное невежество.
Прячась за занавесками и заклеенными краской окнами,
Делают вид, что геноцида нет, предоставляя по требованию "бельзены".

Ящик Пандоры с голокостами грациозно кружит по небесам, кишащим спутниками.
В ожидании сезона кнопки, предпоследней миграции.
Радиоактивные духи для модных, для неизлечимо безумных, безумных.
Ты понимаешь? Ты понимаешь?
Ты понимаешь, этот мир — полная фугази.

Где пророки, где провидцы, где поэты,
Чтобы прорваться сквозь рассвет сентиментального наемника?