In Held 'Twas In I: b) Twas Teatime at the Circus - Procol Harum Übersetzung ins Russische

In Held 'Twas In I: b) Twas Teatime at the Circus

Glimpses of Nirvana

In the darkness of the night, only occasionally relieved by glimpses of Nirvana as seen through other people's windows, wallowing in a morass of self-despair made only more painful by the knowledge that all I am is of my own making ...

When everything around me, even the kitchen ceiling, has collapsed and crumbled without warning. And I am left, standing alive and well, looking up and wondering why and wherefore.

At a time like this, which exists maybe only for me, but is nonetheless real, if I can communicate, and in the telling and the bearing of my soul anything is gained, even though the words which I use are pretentious and make you cringe with embarrassment, let me remind you of the pilgrim who asked for an audience with the Dalai Lama.

He was told he must first spend five years in contemplation. After the five years, he was ushered into the Dalai Lama's presence, who said, 'Well, my son, what do you wish to know?' So the pilgrim said, 'I wish to know the meaning of life, father.'

And the Dalai Lama smiled and said, 'Well my son, life is like a beanstalk, isn't it?'

Held close by that which some despise
Which some call fake, and others lies
And somewhat small
For one so tall
A doubting Thomas who would be?
It's written plain for all to see
For one who I am with no more
It's hard at times, it's awful raw

They say that Jesus healed the sick and helped the poor
And those unsure
Believed his eyes
- A strange disguise
Still write it down, it might be read
Nothing's better left unsaid
Only sometimes, still no doubt
It's hard to see, it all works out

In Held 'Twas In I: b) Во Время Чайной Церемонии в Цирке

Проблески Нирваны

Во тьме ночной, изредка озаряемой проблесками Нирваны в чужих окнах, барахтаюсь в трясине самоуничижения, усугубляемой осознанием, что всё во мне — дело моих рук...

Когда всё вокруг, даже кухонный потолок, внезапно рушится и крошится. А я остаюсь живой и невредимый, взирая вверх и вопрошая "почему" и "зачем".

В такой миг, существующий, быть может, лишь для меня, но оттого не менее реальный, если через исповедь моей души я смогу что-то передать тебе — пусть даже слова мои высокопарны и заставляют ёжиться от стыда, — напомню историю о паломнике, просившем аудиенции у Далай-ламы.

Сказали: сперва пять лет медитировать. Спустя пять лет его приняли. "Что желаешь узнать, сын мой?" — "Смысл жизни, отец".

Далай-лама улыбнулся: "Жизнь, сын мой, подобна бобовому стеблю, не так ли?"

Объятый тем, что другие клянут
То ложью зовут, то пустым миражом
И тесен мир
Для столь больших гирь
Фоме неверному что я скажу?
Всё написано — прочти, не дрожа
Того, кем был я, уже больше нет
Порой так горько, как будто в уксус

Говорят, Исцелял Христос немощных и нищих
Сомневавшихся
В его глазах
Странный покров
Пиши всё же, пусть прочтёт кто-нибудь
Лучше высказать, чем смолчать
Хоть подчас нет ответа в ночи
Сложно видеть, как всё разрешится