Lyrics and translation Alysari - Robin

Robin

It was a dark day, I think it was March
I saw him fall from the highest branch
He traveled from the dog's jaw to my hands
In my hands he seized and died
Paralyzed, I wept and cried
And begged the heavens, "please renew his life"

In my world, I was coming to an end
I made a lover out of a friend
Strange, yes, to hold death in the palm
Stranger still the feeling of calm
And falling madly into pain
Assurance, I'm the only one to blame

The body was buried in a box with a lid
I had naught else but tears to give
And a promise that the after would be more kind

There was anger across the other realm
Numb words running through the park
And confessions I only whispered to the dark
Some things I'll take to my grave
Like the words you spoke and the secrets I gave
To no one except the books in which I write
Heaven forbid these pages ever take flight

In my world, I was coming to an end
I made a lover out of a friend
Strange, yes, to hold death in the palm
Stranger still the feeling of calm
And falling madly into pain
Assurance, I'm the only one to blame

Малиновка

Это был пасмурный день, кажется, март,
Я увидела, как он упал с самой высокой ветки.
Он попал из пасти собаки в мои руки,
В моих руках он забился и умер.
Онемев, я плакала и рыдала
И молила небеса: «Прошу, верни его к жизни!»

В моем мире близился конец,
Я сделала возлюбленного из друга.
Странно, да, держать смерть на ладони,
Еще более странно — чувство спокойствия
И безумное падение в боль.
Несомненно, виновата только я.

Тело было захоронено в коробке с крышкой,
Мне больше нечего было дать, кроме слез,
И обещания, что потом все будет лучше.

Гнев охватил другое царство,
Онемевшие слова разносились по парку,
И признания я шептала только в темноту.
Некоторые вещи я унесу с собой в могилу,
Как слова, что ты говорил, и секреты, что я тебе открывала,
Никому, кроме книг, в которых пишу.
Боже упаси, если эти страницы когда-нибудь разлетятся.

В моем мире близился конец,
Я сделала возлюбленного из друга.
Странно, да, держать смерть на ладони,
Еще более странно — чувство спокойствия
И безумное падение в боль.
Несомненно, виновата только я.