Black Cowboys - Bruce Springsteen translation in Russian

Black Cowboys

Rainey William's playground was the Mott Haven streets
Where he ran past melted candles and flower wreaths
Names and photos of the young black faces
Whose death and blood consecrated these places

Rainey's mother said "Rainey, stay at my side
For you are my blessing, you are my pride
It's your love here that keeps my soul alive
I want you to come home from school and stay inside"

Rainey'd do his work and put his books away
There was a channel that showed a western movie everyday
Lynette brought him home books on the black cowboys of the Oklahoma range
And the Seminole scouts that fought the tribes of the Great Plains

Summer come and the days grew long
Rainey always had his mother's smile to depend on
Along a street of stray bullets, he made his way
To the warmth of her arms at the end of each day

Come the fall, the rain flooded these homes
In Ezekiel's valley of dry bones
It fell hard and dark to the ground
It fell without a sound

Lynette took up with a man whose business was the boulevard
Whose smile was fixed in a face that was never off guard
In the pipes 'neath the kitchen sink his secrets are kept
In the day, behind drawn curtains in Lynette's bedroom, he slept

Then she got lost in the days
The smile Rainey depended on dusted away
The arms that held him were no more his home
He lay at night his head pressed to her chest, listening to the ghost in her bones

In the kitchen Rainey slipped his hand between the pipes
From a brown bag pulled five hundred dollar bills and stuck it in his coat side
Stood in the dark at his mother's bed
Brushed her hair and kissed her eyes

In the twilight Rainey walked to the station on streets of stone
Through Pennsylvania and Ohio his train drifted on
Through the small towns of Indiana the big train crept
As he lay his head back on his seat and slept

He woke and the towns gave way to muddy fields of green
Corn and cotton and endless nothing in between
Over the rutted hills of Oklahoma the red sun slipped and was gone
The moon rose and stripped the earth to its bone

Черные ковбои

Рейни Уильямс играл на улицах Мотт-Хейвен,
Где бегал мимо оплывших свечей и венков,
Фотографий и имён чернокожих парней,
Чья кровь и смерть освятили места тех смертей.

Мать Рейни шептала: "Рейни, будь рядом со мной,
Ты — моё счастье, ты — гордость моя.
Лишь твоя любовь не даёт душе остыть,
После школы прошу — дома сиди, не ходи".

Рейни делал уроки, убирал тетради,
Канал каждый день вестерны показывал.
Линетт книги принесла про черных ковбоев Оклахомы,
И семинольских скаутов, что с племенами Великих Равнин воевал.

Лето пришло, и длиннее стал день,
Рейни всегда мог на мамину улыбку смотреть.
По улице шальной пуль он пробирался,
К её тёплым объятьям под вечер стремясь.

Осенью дождь затопил эти дома,
В долине сухих костей Иезекииля.
Лился он тёмный и тяжкий на землю,
Лился беззвучно, безмолвно лился.

Линетт сошлась с человеком, чьё дело — бульвар,
Чья улыбка застыла в настороженном взгляде.
Под кухонной раковиной в трубах его тайны хранятся,
Днём за занавесками в спальне Линетт он спал.

Потом потерялась она в днях,
Улыбка, что Рейни ждал, стала пылью.
Объятья, что домом ему были, исчезли,
Прижавшись ночью к её груди, он слушал призраков в её костях.

На кухне Рейни руку просунул меж труб,
Из коричневого пакета пять сотен достал — в пальто засунул.
Встал в темноте у материнской кровати,
Провёл по волосам, поцеловал веки.

В сумерках Рейни шёл на вокзал по каменным плитам,
Через Пенсильванию и Огайо поезд его плыл.
Через городки Индианы медленно шёл состав,
Он откинулся на сиденье и уснул.

Проснулся — города сменились грязно-зелёными нивами,
Кукурузой, хлопком и пустотой меж ними.
Над холмами Оклахомы красное солнце скользнуло — пропало,
Взошла луна и землю до кости обнажила.