Boogie (Live 2003) - Fiorella Mannoia translation in Russian

Boogie (Live 2003)

Due note e il ritornello era già nella pelle di quei due
Il corpo di lei mandava vampate africane, lui sembrava un coccodrillo
I sax spingevano a fondo come ciclisti gregari in fuga
E la canzone andava avanti sempre più affondata nell′aria
Quei due continuavano, da lei saliva afrore di coloniali
Che giungevano a lui come da una di quelle drogherie di una volta
Che tenevano la porta aperta davanti alla primavera
Qualcuno nei paraggi cominciava a starnutire
Il ventilatore ronzava immenso dal soffitto, esausto
I sax ipnotizzati, dai movimenti di lei si spandevano rumori
Di gomma e di vernice, e da lui, da lui di cuoio
Le luci saettavano sul volto pechinese della cassiera che fumava al mentolo
Altri, altri starnutivano, ma senza malizia
E la canzone andava elegante, l'orchestra era partita, decollava, decollava
I musicisti, un tutt′uno col soffitto e il pavimento
Solo il batterista nell'ombra guardava con sguardi cattivi
Quei due danzavano bravi, una nuova cassiera sostituiva la prima
Questa qui aveva gli occhi da lupa e masticava caramelle alascane
Quella musica continuava, era una canzone che diceva e non diceva
L'orchestra si dondolava come un palmizio davanti a un mare venerato
Quei due sapevano a memoria dove volevano arrivare
Un quinto personaggio esitò prima di starnutire
Poi, poi si rifugiò nel nulla
Era un mondo adulto
Si sbagliava da professionisti

Буги-вуги (Концерт 2003)

Две ноты, и припев уже проник под кожу этой пары.
Её тело излучало африканский жар, он же походил на крокодила.
Саксофоны давили на полную, словно велосипедисты-грегари в отрыве.
И песня лилась, всё глубже погружаясь в воздух.
Они продолжали, от неё исходил аромат колониальных товаров,
Достигавший его, словно из старинной бакалейной лавки,
Чья дверь распахнута навстречу весне.
Кто-то рядом начал чихать.
Огромный вентилятор гудел с потолка, изнемогая.
Загипнотизированные саксофоны вторили её движениям, распространяя запахи
Резины и краски, а от него, от него – кожи.
Свет вспыхивал на лице кассирши с пекинскими чертами, курившей ментоловые сигареты.
Другие, другие чихали, но без задней мысли.
А песня текла элегантно, оркестр включился, взлетал, взлетал.
Музыканты слились с потолком и полом.
Только барабанщик в тени смотрел злобными взглядами.
Они танцевали умело, новая кассирша сменила первую.
У этой были волчьи глаза, и она жевала аляскинскую карамель.
Музыка продолжалась, это была песня, которая говорила и не говорила.
Оркестр покачивался, как пальма перед почитаемым морем.
Эта пара точно знала, куда хочет прийти.
Пятый персонаж помедлил, прежде чем чихнуть.
Затем, затем он растворился в никуда.
Это был мир взрослых.
Они ошибались профессионально.