October In The Railroad Earth - Jack Kerouac translation in Russian

October In The Railroad Earth

There was a little alley in San Francisco
Back of the Southern Pacific station at Third and Townsend
In redbrick of drowsy lazy afternoons
With everybody at work in offices
In the air you feel the impending rush of their commuter frenzy
As soon they'll be charging en masse from
Market and Sansome buildings on foot and in buses and
All well-dressed through workingman Frisco of walk up
Truck drivers

And even the poor grime be marked Third Street of lost bums
Even Negros so hopeless and long left East
And meanings of responsibility and try
That now all they do is stand there spitting in the broken glass
Sometimes fifty in one afternoon
Against one wall at Third and Howard

It is all these all these Millbrae and San Carlos
Neat neck-tied producers
And commuters of America and steel civilization
Rushing by with San Francisco chronicles and
Green Call-Bulletins not even enough time to be disdainful
They've got to catch 130, 132, 134, 136 all the way up to 146

Till the time of evening supper in homes of the railroad earth
When high in the sky the magic stars
Ride above the following hotshot freight trains
It's all in California, it's all a sea

I swim out of it in afternoons of sun hot meditation
In my jeans with head on handkerchief
On brakeman's lantern or if not working on book
I look up at blue sky of perfect lost purity
And feel the warp of wood of old America beneath me

And I have insane conversations with Negroes in
Second-story windows above and everything is pouring in
The switching moves of boxcars in that little alley
Which is so much like the alleys of Lowell
And I hear far off in the sense of coming night
That engine calling our mountains

But it was that beautiful cut of clouds
I could always see above the little S.P. alley
Puffs floating by from Oakland
Or the Gate of Marin to the north or San Jose south
The clarity of Cal to break your heart
It was the fantastic drowse and
Drum hum of lum, mum afternoon nothing to do
Old Frisco with end of land sadness

The people the alley full of trucks
And cars of businesses near abouts
Nobody knew or far from cared who I was all my life
Three thousand five hundred miles from birth
All opened up
And at last belonged to me in Great America

And now it's night in Third Street
The keen little neons
And also yellow bulb lights of impossible to believe flops
With dark ruined shadows moving back of torn yellow shades
Like a Degenerate China with no money
The cats in Annie's Alley
The flop comes on
Moans rolls the street is loaded with darkness

Blue sky above with stars hanging high over old hotel roofs
And blowers of hotels moaning out dusts of interior
The grime inside the word in mouths falling out tooth by tooth
The reading rooms tick tock bigclock
With creak chair and slant boards
And old faces looking up over rimless spectacles
Bought in some West Virginia or Florida
Or Liverpool England pawnshop long before I was born
And across rains they've come to the end of the land sadness
End of the world gladness
All your San Franciscos will have to fall eventually and burn again

But I'm walking and one night
A bum fell into the hole of the construction job
Where they're tearing a sewer by day
The husky Pacific & Electric youths in torn jeans
Who work there often I think of going up to some of them like
Say blond ones with wild hair and tom shirts and they say
"You oughta apply for the railroad it's much easier work
You don't stand around the street all day and you get much more pay"

But this bum fell in the hole you saw his foot stick out
A British MG also driven by some eccentric
Once backed into that hole and
As I came home from a long Saturday afternoon local to
Hollister out of San Jose miles away across
Verdurous fields of prune and juice joy
Here's this British MG backed
And legs up wheels up into a pit and bums
And Cops standing right outside the coffee shop
It was the way they fenced it but he never had the nerve to do it
Due to the fact that he had no money and nowhere to go
And oh his father was dead
And oh his mother was dead and oh his sister was dead
And oh his whereabout was dead, was dead

But and then at that time also I lay in my room
On long Saturday afternoons listening to
Jumpin' George with my fifth of tokay no tea
And just under the sheets laughed to hear the crazy music
"Mama he treats your daughter mean"
Mama, Papa, and don't you come in here I'll kill you etc
Getting high by myself in room glooms
And all wondrous knowing about the Negro
The essential American
Out there always finding his solace
His meaning in the fellaheen street
And not in abstract morality
And even when he has a church you see the pastor out front
Bowing to the ladies on the make
You hear his great vibrant voice
On the Sunday afternoon sidewalk full of sexual vibratos
Saying "Why yes mam but the gospel do say that man was
Born of woman's womb"
And no and so

By that time I come crawling out of my warm sack and hit the street
When I see the railroad ain't gonna call me till
5 AM Sunday morning probably
For a local out of Bay Shore
In fact always for a local out of Bay Shore

And I go to the wail bar of all the wild bars in the world
The one and only Third-and-Howard
And there I go in and drink with the madmen and if I get drunk I git

The girl would come up to me in there one night
I was there with Al Buckle and said to me
"You wanna play with me tonight Jim?"
And and I didn't think I
I didn't think I had enough money
And I told this to Charley Low and he laughed and said
"How do you know she wanted money always take the chance
That she might be out just for love or just
Out for love you know what I mean don't be a sucker"
She was a good looking doll and she said
"How would you like to ool your cool with me mon?"
And I stood there like a jerk

In fact bought drink got drink drunk that night in the 299 Club
I was hit by the proprietor the band breaking up the fight
Before I had a chance to decide to hit him back
Which I didn't wanna do anyway
And out on the street I tried to rush back in
But they had locked the door and were
Looking at me through the forbidden glass in the door
With faces like undersea
I should have played with her shurururururook dookie

Октябрь в железнодорожной земле

Был переулочек в Сан-Франциско
Задворки станции Южной Тихоокеанской у Третьей и Таунсенд
В красном кирпиче дремотных ленивых полдней
Когда все в конторах за работой
В воздухе чувствуешь грядущий напор их маятниковой лихорадки
Скоро они хлынут толпой из
Маркет-стрит и Сансомских зданий пешком и в автобусах
Все при галстуках через рабочий Фриско с подъёмом
Шофёров грузовиков

И даже бедная грязь отмечена Третьей улицей потерянных бродяг
Даже негры так безнадёжны и давно покинули Восток
И смыслы ответственности и попыток
Что теперь лишь стоят, плюя в битое стекло
Порой полсотни за один полдень
У стены на Третьей и Говард

Это все они, все эти Миллбрэ и Сан-Карлос
Аккуратные галстучники-производители
И маятники Америки и стальной цивилизации
Мчащиеся с "Сан-Франциско хрониклз" и
Зелёными "Кол-Бюллетенями" – нет времени даже на презренье
Им надо успеть на 130, 132, 134, 136 и вплоть до 146

До вечерней поры ужинов в домах железнодорожной земли
Когда высоко в небе волшебные звёзды
Плывут над несущимися товарняками
Всё это в Калифорнии, всё это море

Я выплываю из него в полдни солнечной медитации
В джинсах, положив голову на платок
На фонарь тормозника или если не работаю – на книгу
Гляжу в синеву неба утраченной чистоты
И чувствую под собой перекос дерева старой Америки

И веду безумные беседы с неграми из
Окон второго этажа над головой, и всё вливается
Манёвры сцепок вагонов в том переулке
Так похожем на переулки Лоуэлла
И слышу вдали в ощущенье грядущей ночи
Зов того паровоза к нашим горам

Но это был прекрасный разрез облаков
Что я всегда видел над переулком Южно-Тихоокеанской
Клубы плывущие из Окленда
Или Ворот Марин на севере или Сан-Хосе на юге
Ясность Калифорнии, разбивающая сердце
Это была фантастическая дремота и
Барабанный гул, ммм, полдень без дел
Старый Фриско с грустью края земли

Люди, переулок полон грузовиков
И машин окрестных контор
Никто не знал и не заботился, кто я всю жизнь
Три тысячи пятьсот миль от рождения
Всё распахнулось
И наконец принадлежало мне в Великой Америке

А теперь ночь на Третьей улице
Резкие неоновые огоньки
И жёлтые лампочки невероятных ночлежек
С тёмными руинированными тенями за рваными жёлтыми шторами
Как выродившийся Китай без гроша
Коты в переулке Энни
Ночлежка оживает
Стоны катятся, улица загружена тьмой

Синее небо со звёздами высоко над старыми крышами отелей
И вентиляторы отелей стонут пылью интерьеров
Грязь внутри слова во ртах, вываливающегося зуб за зубом
Читальни тик-так большие часы
Со скрипучими креслами и наклонными досками
И старые лица, глядящие поверх безоправных очков
Купленных в Западной Вирджинии или Флориде
Или ливерпульском ломбарде задолго до моего рождения
И сквозь дожди они пришли к грусти края земли
К радости конца света
Все ваши Сан-Франциско падут когда-нибудь и сгорят вновь

Но я иду и однажды ночью
Бродяга свалился в яму стройплощадки
Где днём рвут канализацию
Крепкие парни Тихоокеанской и Электрической в рваных джинсах
Которые там работают, я думаю подойти к ним, скажем
Блондинам с дикими волосами и рваными рубахами, и они говорят
"Тебе бы в железнодорожники, работа легче
Не болтаешься по улице весь день, да и платят больше"

Но этот бродяга свалился в яму, ты видел его торчащую ногу
Британский MG, ведомый каким-то чудаком
Однажды сдал в ту яму и
Когда я возвращался с долгого субботнего местного в
Холлистер из Сан-Хосе милями через
Зеленеющие поля слив и сока радости
Вот этот британский MG задом
И ногами вверх, колёсами в яме, и бродяги
И копы стоят прямо у кофейни
Так они огородили, но у него не хватило духу сделать это
Из-за того, что не было денег и идти некуда
И о, его отец умер
И о, его мать умерла, и о, его сестра умерла
И о, его местонахождение мертво, мертво

Но и тогда же я лежал в своей комнате
В долгие субботние полдни слушая
Джампена Джорджа с моей пятой токайского, не чая
И под простынёй смеялся над безумной музыкой
"Мама, он плохо обращается с твоей дочкой"
Мама, Папа, и не входи сюда, убью и т.д.
Кайфуя в одиночестве в сумраке комнаты
И всё дивное знание о негре
Сущностном американце
Там, всегда находящем утешение
Свой смысл на улице феллахов
А не в абстрактной морали
И даже когда у него церковь, видишь пастора у входа
Кланяющегося дамам на выданье
Слышишь его мощный вибрирующий голос
На воскресном тротуаре, полном сексуальных вибрато
Говорящий "Но да, мадам, Евангелие гласит, что человек
Рождён из лона женщины"
И нет, и так

К тому времени я выползаю из тёплого мешка и выхожу на улицу
Когда вижу, что железная дорога не позовёт меня до
5 утра воскресенья наверное
На местный из Бэй Шор
Фактически всегда на местный из Бэй Шор

И я иду в воющий бар всех диких баров мира
Единственный и неповторимый Третья-и-Говард
И там я вхожу и пью с безумцами, и если напьюсь – то напьюсь

Девушка подошла ко мне там однажды ночью
Я был там с Элом Баклом, и она сказала мне
"Хочешь поиграть со мной сегодня, Джим?"
И и я не думал, что
Я не думал, что у меня хватит денег
И я сказал это Чарли Лоу, и он засмеялся, сказав
"Откуда ты знаешь, что ей нужны деньги? Всегда рискуй
Может, она просто из-за любви или
Ради любви, понимаешь? Не будь лохом"
Она была видной куколкой и сказала
"Как насчёт остудить свой пыл со мной, чел?"
А я стоял как придурок

Фактически купил выпивку, напился той ночью в клубе "299"
Меня ударил хозяин, группа разнимала драку
Прежде чем я решил ответить ударом
Чего я не хотел делать всё равно
А на улице я попытался ворваться обратно
Но они заперли дверь и
Смотрели на меня через запретное стекло в двери
С лицами как под водой
Надо было поиграть с ней шурурурурурук дуки