Lyrics and translation Kelly Joe Phelps - Tommy

Tommy

Tommy had a watch, a good kind of watch
It wouldn't tell time if you asked it
Didn't have a face, just an ear and an eye
To see him with

Tommy stole candy from the corner store
And gave it to the mice he built a home for
By the side of the heater, next to his guitar
That he could neither play nor destroy

Tommy wrote a letter to the office of iniquity
Demanding a history of his actions
But the letter was returned just 2 days gone
There was no office of iniquity

Tommy couldn't see so well and he didn't have a radio
He'd talk to himself in different voices
Or sing to himself in a Russian dialect
Invented on a Sunday afternoon

Tommy stole a limp and he borrowed a demeanor
So he'd scare anybody who'd want to talk away
'Cause they frightened him so bad that he'd pee down his legs
As he tried, very hard, to find the words

Tommy wore the helmet of a frustrated miner
Digging for words as though gold
Standing in the mud in his dark gray fedora
Wearing his knee-patched dungarees

Tommy was alone when the fire started
High behind the wheel of a colt 45
With a clip full of ether and a bucket full of gas
And a belly full of turpentine

Tommy made sure there was no one in danger
By knocking on each door like a madman
Then he locked himself in and did the whirling dervish
Tipped the candle over on the floor

Tommy fell asleep before the firemen came
Which was good because they scared him anyway
All that they found were the mice inside the fridge
In a box, with some cheese
And a hand warmer, run on batteries

Tommy was a good man. Nobody Knew
Tommy was a good man. Nobody Knew

Томми

У Томми были часы, хорошие такие часы,
Только вот время они не показывали,
Не было у них циферблата, только ухо да глазок,
Чтобы видеть его,

Томми воровал конфеты в магазине на углу
И отдавал мышам, которым построил домик
Рядом с обогревателем, возле своей гитары,
На которой он не мог ни играть, ни сломать её.

Томми написал письмо в контору беззакония,
Требуя историю своих деяний,
Но письмо вернулось всего через два дня,
Ведь не было никакой конторы беззакония.

Томми плохо видел и у него не было радио,
Он разговаривал сам с собой разными голосами
Или пел себе на русском диалекте,
Который придумал в один из воскресных вечеров.

Томми украл хромоту и позаимствовал манеру поведения,
Чтобы отпугивать любого, кто захочет с ним заговорить,
Потому что они пугали его до такой степени, что он мочился себе в штаны,
Когда очень старался подобрать слова.

Томми носил каску расстроенного шахтера,
Искавшего слова, словно золото,
Стоя в грязи в своей темно-серой фетровой шляпе,
В своих штанах с заплатками на коленях.

Томми был один, когда начался пожар,
Сидя за рулем своего "Кольта 45",
С обоймой, полной эфира, и ведром, полным бензина,
И животом, полным скипидара.

Томми убедился, что никому не угрожает опасность,
Стуча в каждую дверь, как сумасшедший,
Потом он заперся изнутри и исполнил кружащийся танец дервиша,
Опрокинув свечу на пол.

Томми заснул до того, как приехали пожарные,
Что было кстати, потому что они все равно пугали его,
Все, что они нашли, это мышей в холодильнике
В коробке с сыром
И грелкой для рук на батарейках.

Томми был хорошим человеком. Никто не знал.
Томми был хорошим человеком. Никто не знал.