Lyrics and translation Marianne Faithfull - The Ballad of Lucy Jordan

The Ballad of Lucy Jordan

The morning sun touched lightly on
The eyes of Lucy Jordan
In a white suburban bedroom
In a white suburban town
As she lay there 'neath the covers
Dreaming of a thousand lovers
'Till the world turned to orange
And the room went spinning round

At the age of thirty-seven
She realised she'd never
Ride through Paris in a sports car
With the warm wind in her hair
So she let the phone keep ringing
And she sat there softly singing

Little nursery rhymes she'd memorised
In her daddy's easy chair
Her husband, he's off to work
And the kids are off to school
And there were, oh, so many ways
For her to spend the day

She could clean the house for hours
Or rearrange the flowers
Or run naked through the shady street
Screaming all the way

At the age of thirty-seven
She realised she'd never
Ride through Paris in a sports car
With the warm wind in her hair

So she let the phone keep ringing
As she sat there softly singing
Pretty nursery rhymes she'd memorised
In her daddy's easy chair

The evening sun touched gently on
The eyes of Lucy Jordan

On the roof top where she climbed
When all the laughter grew too loud

And she bowed and curtsied to the man
Who reached and offered her his hand
And he led her down to the long white car
That waited past the crowd

At the age of thirty-seven
She knew she'd found forever
As she rode along through Paris
With the warm wind in her hair

Баллада о Люси Джордан

Утреннее солнце нежно коснулось
Глаз Люси Джордан,
В белой комнате пригорода,
В белом городке пригорода.
Лежа под одеялом,
Она мечтала о тысяче возлюбленных,
Пока мир не стал оранжевым,
А комната не закружилась.

В тридцать семь она поняла,
Что никогда не промчится
По Парижу в спортивной машине
С теплым ветром в волосах.
Поэтому она не отвечала на звонки
И тихонько напевала

Детские стишки, которые помнила
С отцовского кресла-качалки.
Ее муж ушел на работу,
А дети – в школу.
И было так много способов
Провести этот день.

Она могла часами убирать дом
Или переставлять цветы,
Или бежать голой по тенистой улице,
Крича во весь голос.

В тридцать семь она поняла,
Что никогда не промчится
По Парижу в спортивной машине
С теплым ветром в волосах.

Поэтому она не отвечала на звонки,
Тихонько напевая
Милые детские стишки, которые помнила
С отцовского кресла-качалки.

Вечернее солнце нежно коснулось
Глаз Люси Джордан

На крыше, куда она забралась,
Когда смех стал слишком громким.

Она поклонилась и присела перед мужчиной,
Который протянул ей руку,
И он повел ее к длинной белой машине,
Которая ждала за толпой.

В тридцать семь она знала,
Что обрела вечность,
Катаясь по Парижу
С теплым ветром в волосах.