Lyrics and translation Richard Bohringer - Danse, Mendy

Danse, Mendy

Il y a le soir qui balance un coup de bonbon rose, derriere Grenoble.
Il y a les feux des bagnoles. Il y a de la musique américaine.
J'ai vu un cow-boy qui attendait son tour à Texaco.
Des hôtels à cent quarante balles avec des
Façades comme les cartes postales de Louisiane.
Mendy dans la lumière. Jean Ba Mendy dans la lumière.
Je t'admire. Toi et tout les boxeurs du monde.
Faut savoir qu'il y a de la souffrance
Là-dedans, un gros paquet de souffrance.
Boxeur. Terrassier. Mineur animal humain, pourtant.
Tous ces rêves d'urgence.
Tous ces gestes sans cesse répétés pour en faire le geste.
Le geste parfait.
Celui où tout le corps participe à ce seul geste
Fulgurant qui jaillira et mordra comme le serpent.
Avec une implacable logique. Une absence de sentiments.
L'autre, celui d'en face, c'est ton frère.
Ton adversaire de douleur, de bravoure.
Vous deux savez. Seuls dans la lumière.
Aller toujours plus vite.
Accrocher les lampions de la survie.
Se transformer en bûcheron.
Abattre l'arbre humain.
J'ai traversé le monde des saints. Vous êtes des saints.
J'écris pour les mêmes raisons que vous.
Sauf que moi, y'a que mon coeur qui a pris des coups.
J'ai vécu l'attente, mystique. L'effacement.
J'ai appris à respecter l'adversaire.
J'en ai vu pleurer dans l'ombre alors que leur
Fils venait de gagner. je crois en toi, Mendy.
Un jour tu m'as dit, je ne fais pas de la boxe pour donner des coups.
Je fais de la boxe pour les éviter.
Danse, Mendy, danse.
Swing mon frère. Mendy tout droit dans la lumière.
Les gamins se mordent la lèvre.
Voudraient bien que Mendy, l'archange noir, soit le champion ce soir.
Voudraient du bonheur.
Rêvent tous de devenir Mendy.
Ça sent le tabac et le bière.
Mendy, fais pas le con. Te jette pas dedans.
Réfléchis. Cherche bien le gars. P
Rends pas des coups à vouloir être le courage.
Peut-être bien que si la vie t'avait donné que
Du bon, tu serais pas entre les cordes ce soir.
Angel émerge de l'ombre.
A la frontière de la lumière du projecteur.
Observation lointaine de l'adversaire.
Gros plan sur le regard.
Il t'a vu. Il t'a vu et je te jure,
D'un seul coup, il s'est rendu compte
Que tout ce qu'on lui avait dit dans les
Vestiaires et ailleurs, c'était du bidon.
Il a vu que t'étais pas fini du tout,
Que t'avais peut-être jamais été aussi bon,
Que c'étaient des conneries de tous ces
Enfoirés qui se prenaient de la fraîche sur son dos,
Que Mendy tout droit dans la lumière, immobile là-haut sur le ring,
Il était affûté comme un champion.
La foule.
Là-haut, dans les projos,
Vos deux regards l'un dans l'autre. Absents de tout autre projet.
Houari l'entraîneur. En survêt sous les projos.
Il enjambe les cordes. Sort des projos.
Y'a plus que toi, Mendy. Et lui. L'indestructible.
Celui qui prie à genoux dans son coin
T'imagines, Mendy,
Que ce soir il est pas venu pour te servir de sparring-partner.
Il veut te la piquer ta couronne.
Il veut retourner chez lui champion.
Il pense à cette foutu couronne. Il pense à sa femme, à ses petits.
Vite peut-être une vie meilleure.
Y'a l'arbitre. Il ne servira qu'à vous décoller, épuisés, à v
Ous accrocher l'un à l'autre pour souffler. Misérables secondes.
Fausses éternités.
On s'est croisés du regard.
T'étais déjà ailleurs.
Gong, on lâche la vapeur. La foule pousse ses champions.
Buveurs de bière. Faut savoir attendre.
Laisser passer les coups qu'arrivent gros plan, vitesse T.G.V.
Faut pas avoir le pied mal posé.
Faut pas avoir le mal de mer.
Faut éviter le coup qui visse, qui vrille,
Qui te laisse ouvert, le temps que l'autre t'achève.
Plus près dans les lumières, p
Erdus dans les premiers rangs,
Les anciens cogneurs sont là. Attentifs.
Bûcherons pensifs. Les coudes sur les genoux. La tête dans les mains.
Tous ces coups, toute cette sueur de douleur,
Tous ces kilomètres dans une
Caisse, à rêver qu'on deviendra champion.
Qu'on aura une vie normale. Putain, Paulo, le courage qu'il faut!
Y'a qu'à la télé que ça cogne au ralenti.
Y'a des banderoles avec ton nom Mendy.
Y'a toute l'Afrique des banlieus qui a le coeur qui bat.
Dis, Mendy,
Si tu deviens champion du monde,
On retournera là-bas? À Saint Louis.
On ouvrira un maquis. Promets Mendy.
Ils se sont flingués en pleine lumière,
Siècle après siècle, cloche après cloche. Coeur en avant.
Plus là. À eux. À eux seulement. A
Pousser tout le corps dans le poing sans basculer.
T'as dansé et lui suivait en avançant.
Avec tes cannes d'enfer, faut être une gazelle pour danser avec toi.
"Je danse pas,
Mais je reste dans la lumière et
J'avance, Mendy, j'avance, je te jure.
T'es balèze mais je vais trouver le truc.
"T'entends, Mendy, moi aussi, je suis un champion.
"Tu me fais mal,
Mais faut que je rentre à la maison avec cette foutue couronne.
Mendy, malgré tous tes coups, je pense encore.
Je suis pas sonné. Mais j'ai mal. J'ai mal nom de Dieu.
"Je me suis pété la main sur toi. Mais je te lâcherai pas, Mendy."
Mendy, c'était pas sûr que tu gagnes. J
'Ai eu peur pour toi. Angel, il a été jusqu'au bout.
Toi t'as repris la main.
Je l'ai vu à ta gauche que tu as laissée tomber le long du corps
Comme les chats quand ils ont la distance.
Mendy danse. Angel avance. Corps à corps.
Souffrance. Ta droite jaillit comme un trait.
Angel tremble.
Ton pas en arrière pour laisser Angel récupérer.
C'est bien toi, Mendy!
Sûr que des gars qui laissent
Souffler l'adversaire, ça court pas la vie.
La foule explose. Electrique.
Une femme se mord la lèvre. Pas de plaisir.
Houari, derrière les cordes, concentré.
Toujours le même conseil. "Te jette pas petit!
Te jette pas! Ajuste! Te jette pas!
Laisse venir! Te bas pas! Pas tout de suite!"
On sait que t'es fier.
Que t'aimes quand c'est beau. Ça te fait prendre des risques.
Tout ça dans les lumières, les acclamations, le sang et la sueur.
Les anciens hochent la tête. Bon signe.
Connaisseurs.
La déglingue du public qui demande la
Mort. Un vieux lève la tête vers les connards.
En colère le vieux. Honteux pour eux. Trop de souffrance.
J'attends au vestiaire. Des balèzes gardent les couloirs.
Mobilier sommaire,
Toujours genre garde-à-vue. La douche est chaude, c'est toujours ça.
La peinture des murs est pas neuve.
Enfin les serviettes sont blanches, ça donne le change.
Faut retirer les gants. Doucement.
Faut défaire les bandelettes autour des mains.
Faut défaire la sculpture.
Faut tendre les doigts libérés. Tendre la main.
Ouvrir lentement la paume.
Après tu mets la tête en arrière contre le mur.
Hé boxeur! Tu revois le combat?
Houari boucle son sac.
Il refuse le champagne. Il ne boit que de l'eau.
Faut qu'il prenne le dernier train.
Y'a les frères, les cousines, les cousins.
Ils ont fait le chemin de vachement loin pour être là.
Demain, c'est le boulot. Faut aller au dodo.
On s'embrasse. On se serre la main. Photo.
Pas bidon. Y'a de la chaleur.
Y'a de l'amour et puis un peu de bonheur.
Houari a dit tchao, le sac sur le dos.
Je veux que tu sois champion du monde Mendy. Tout le temps.
Moi j'en ai marre de mon coeur qui tout le camp.
A cent quarante sous les cordes de la
Sueur. Je veux qu'on soit amis toute la vie.
Je veux qu'on vive vieux.
Qu'avec des blessures de l'âme.
Je veux que plus tard,
Au hasard sous un hangar,
Au bout du quai, on entende la voix de Houari.
"Te jette pas petit! Danse comme Mendy!"
Cette nuit je marche à côté de toi, champion.
Au milieu de l'avenue. À Levallois.
Quand j'étais môme, c'est drôle, je passais toujours là.
C'étaient des bistrots,
Des calanques de terre ferme,
Des rues tranquilles avec des bagnoles sans roues
Qui continueront à se faire désosser selon les besoins.
Des terrains vagues, des potagers,
Le lopin, la petite baraque avec les outils.
D'un côté Paris, e
T de l'autre un bras de Seine avec des péniches qui
Filent vers le centre de la terre, vers les rivières.
Les lumières de la ville neuve éclaboussent la nuit sous la pluie.
Hey, roule, le train, t'occupes pas des signaux. Fonce tout droit.
Traverse-moi l'âme. Bouleverse-moi. Tout est beau dans ma mémoire.
J'ai fait pousser des fleurs sur la merde.
Vivre. Comme l'océan au milieu des bruissements.
File, le train. File sur l'eau sous le soleil cicatrice d'argent.
Hey Mendy!
Quand tu seras champion du monde, promets qu'on se barre là-bas.
On ouvrira un petit maquis. Là-bas.
A Saint Louis.

Танцуй, Менди

Вечер окрашивает небо в розовый цвет за Греноблем.
Огни машин. Звучит американская музыка.
Я видел ковбоя, ожидавшего своей очереди на заправке Texaco.
Отели по сто сорок баксов с
фасадами, как на открытках из Луизианы.
Менди в свете прожекторов. Жан Ба Менди в свете прожекторов.
Я восхищаюсь тобой. Тобой и всеми боксерами мира.
Знай, что в этом есть страдание,
Много страданий.
Боксер. Землекоп. Шахтер. Человек-животное, и все же.
Все эти мечты о лучшей жизни.
Все эти бесконечно повторяемые движения, чтобы сделать одно движение.
Идеальное движение.
То, в котором все тело участвует в этом единственном
молниеносном движении, которое взметнется и ужалит, как змея.
С безжалостной логикой. Без чувств.
Другой, тот, что напротив, — твой брат.
Твой соперник по боли, по храбрости.
Вы оба знаете. Одни в свете прожекторов.
Двигаться все быстрее и быстрее.
Зацепиться за фонарики выживания.
Превратиться в дровосека.
Срубить человеческое дерево.
Я прошел через мир святых. Вы святые.
Я пишу по тем же причинам, что и ты дерешься.
Только у меня лишь сердце принимает удары.
Я испытал мистическое ожидание. Самоотречение.
Я научился уважать соперника.
Я видел, как они плачут в тени, когда их
сын только что победил. Я верю в тебя, Менди.
Однажды ты сказал мне: «Я занимаюсь боксом не для того, чтобы наносить удары.
Я занимаюсь боксом, чтобы их избегать».
Танцуй, Менди, танцуй.
Свингуй, брат. Менди, прямо в свете прожекторов.
Дети кусают губы.
Хотят, чтобы Менди, черный архангел, стал чемпионом сегодня вечером.
Хотят счастья.
Все мечтают стать Менди.
Пахнет табаком и пивом.
Менди, не будь дураком. Не бросайтесь сломя голову.
Думай. Изучи парня. Не
наноси удары, пытаясь быть храбрецом.
Возможно, если бы жизнь дала тебе только
хорошее, ты бы не был сегодня вечером между канатами.
Ангел выходит из тени.
На границе света прожектора.
Наблюдает за противником издалека.
Крупный план на взгляд.
Он тебя увидел. Он тебя увидел, и, клянусь,
вдруг он понял,
что все, что ему говорили в
раздевалке и в других местах, было брехней.
Он увидел, что ты еще не конченый,
что, возможно, ты никогда не был в такой хорошей форме,
что все эти ублюдки,
наживающиеся на его имени, несли чушь,
что Менди, прямо в свете прожекторов, неподвижный там, наверху, на ринге,
был готов, как чемпион.
Толпа.
Там, наверху, в лучах прожекторов,
ваши взгляды встречаются. Вы оба поглощены друг другом.
Уари, тренер. В спортивном костюме под прожекторами.
Он перешагивает через канаты. Выходит из света прожекторов.
Остались только ты, Менди. И он. Несокрушимый.
Тот, кто молится на коленях в своем углу.
Представляешь, Менди,
сегодня вечером он пришел не для того, чтобы быть твоим спарринг-партнером.
Он хочет забрать твою корону.
Он хочет вернуться домой чемпионом.
Он думает об этой чертовой короне. Он думает о своей жене, о своих детях.
Скорее бы, может быть, жизнь станет лучше.
Вот рефери. Он нужен только для того, чтобы отделить вас друг от друга, измученных, чтобы вы
отцепились друг от друга, чтобы перевести дыхание. Жалкие секунды.
Ложная вечность.
Наши взгляды встретились.
Ты уже был где-то далеко.
Гонг, выпускаем пар. Толпа подгоняет своих чемпионов.
Любители пива. Нужно уметь ждать.
Уворачиваться от ударов, которые летят крупным планом, со скоростью TGV.
Ноги должны стоять твердо.
Нельзя страдать морской болезнью.
Нужно уклониться от удара, который вкручивается, который пронзает,
который оставляет тебя открытым, пока другой тебя добивает.
Ближе к свету, в
первых рядах,
сидят бывшие бойцы. Внимательные.
Задумчивые дровосеки. Локти на коленях. Голова в руках.
Все эти удары, весь этот пот боли,
все эти километры в
машине, мечтая стать чемпионом.
Чтобы жить нормальной жизнью. Черт, Пауло, сколько же нужно мужества!
Только по телевизору удары кажутся замедленными.
Есть транспаранты с твоим именем, Менди.
Вся африканская диаспора с замиранием сердца следит за тобой.
Скажи, Менди,
если ты станешь чемпионом мира,
мы вернемся туда? В Сен-Луи.
Откроем небольшой ресторанчик. Обещай, Менди.
Они убивали друг друга при свете прожекторов,
век за веком, раунд за раундом. Сердцем вперед.
Больше нет никого. Только они. Только они.
Вкладывать все тело в кулак, не теряя равновесия.
Ты танцевал, а он шел вперед.
С твоими ногами-молниями нужно быть газелью, чтобы танцевать с тобой.
«Я не танцую,
но я остаюсь в свете прожекторов и
иду вперед, Менди, иду вперед, клянусь.
Ты силен, но я найду способ победить тебя.»
«Слышишь, Менди, я тоже чемпион.»
«Ты делаешь мне больно,
но я должен вернуться домой с этой чертовой короной.
Менди, несмотря на все твои удары, я все еще думаю.
Я не оглушен. Но мне больно. Больно, черт возьми.»
«Я сломал об тебя руку. Но я тебя не отпущу, Менди.»
Менди, не было уверенности, что ты победишь. Я
боялся за тебя. Ангел, он сражался до конца.
Ты вернул себе инициативу.
Я видел по твоей левой руке, которую ты опустил вдоль тела,
как кошки, когда они оценивают расстояние.
Менди танцует. Ангел наступает. Ближний бой.
Страдание. Твоя правая взметнулась, как молния.
Ангел дрожит.
Ты сделал шаг назад, чтобы дать Ангелу прийти в себя.
Вот это ты, Менди!
Конечно, парней, которые дают
противнику передышку, не так много.
Толпа взрывается. Электричество в воздухе.
Женщина кусает губы. Не от удовольствия.
Уари за канатами, сосредоточенный.
Все тот же совет. «Не бросайтесь, малыш!
Не бросайтесь! Прицельтесь! Не бросайтесь!
Пусть подойдет! Не бейте! Не сейчас!»
Мы знаем, что ты гордый.
Что ты любишь, когда все красиво. Это заставляет тебя рисковать.
Все это в свете прожекторов, овации, кровь и пот.
Старики кивают. Хороший знак.
Знатоки.
Обезумевшая публика требует
смерти. Старик поднимает голову и смотрит на этих подонков.
Старик зол. Ему стыдно за них. Слишком много страданий.
Я жду в раздевалке. Бугаи охраняют коридоры.
Скромная обстановка,
всегда как в КПЗ. Горячий душ — уже хорошо.
Краска на стенах облупилась.
Но полотенца чистые, это радует.
Нужно снять перчатки. Осторожно.
Нужно размотать бинты на руках.
Нужно разобрать скульптуру.
Нужно размять освобожденные пальцы. Протянуть руку.
Медленно раскрыть ладонь.
Потом откидываешь голову назад, к стене.
Эй, боксер! Ты пересматриваешь бой?
Уари упаковывает свою сумку.
Он отказывается от шампанского. Он пьет только воду.
Ему нужно успеть на последний поезд.
Братья, сестры, двоюродные братья и сестры.
Они проделали долгий путь, чтобы быть здесь.
Завтра работа. Нужно идти спать.
Мы целуемся. Жмем друг другу руки. Фото.
Не фальшивое. Здесь тепло.
Есть любовь и немного счастья.
Уари сказал «чао» с сумкой на плече.
Я хочу, чтобы ты был чемпионом мира, Менди. Всегда.
А я устал от своего сердца, которое все принимает на себя.
Сто сорок ударов под канатами,
пот. Я хочу, чтобы мы были друзьями всю жизнь.
Я хочу, чтобы мы дожили до старости.
Только с душевными ранами.
Я хочу, чтобы потом,
случайно, под каким-нибудь навесом,
в конце причала, мы услышали голос Уари.
«Не бросайтесь, малыш! Танцуйте, как Менди!»
Сегодня ночью я иду рядом с тобой, чемпион.
Посреди проспекта. В Леваллуа.
Когда я был ребенком, забавно, я всегда ходил здесь.
Здесь были бистро,
бухты на суше,
тихие улицы с машинами без колес,
которые продолжат разбирать на запчасти по мере необходимости.
Пустыри, огороды,
клочок земли, маленькая хижина с инструментами.
С одной стороны Париж, а
с другой — рукав Сены с баржами, которые
плывут к центру земли, к рекам.
Огни нового города освещают ночь под дождем.
Эй, поезд, катись, не обращай внимания на сигналы. Мчись прямо.
Пронзи мою душу. Потряси меня. Все прекрасно в моей памяти.
Я вырастил цветы на дерьме.
Жить. Как океан среди шепота.
Мчись, поезд. Мчись по воде под солнцем, серебряным шрамом.
Эй, Менди!
Когда ты станешь чемпионом мира, обещай, что мы уедем туда.
Откроем маленький ресторанчик. Там.
В Сен-Луи.