Paroles et traduction Alai Oli - Слог 4

Слог 4

Когда солнце опустилось, на берегу не осталось ни одной души, кроме ревущей голодной скотины
Я и ещё несколько молодых людей оставались самими последними, пока не отправили всех наших соседей
Поцеловав камни берега, мы вскочили в лодку
Почему я не умер? Почему у меня не разорвалось сердце, когда одной ногой я ещё оставался на берегу
А другой ступил уже на корму лодки?
Какое бы это было счастье для меня, от скольких несчастий я бы избёг за свою долгую жизнь

Наша последняя лодка, покачиваясь, всё дальше отходила от берега
Как вдруг, повернувшись, я, а вслед за мной и все остальные
Увидели подскакавшего к берегу на белоснежном коне всадника
В котором мы сразу узнали Ахмета, сына Баракая
Он соскочил с коня, набросил на него уздечку и отпустил его на волю
А сам встал над водой на краю скалы
Он махал руками, что-то громко кричал нам, но встречный ветер относил от нас его слова

"Давайте вернёмся и возьмём его с собой
Нельзя же оставлять человека совсем одного"
Мои соседи молчали, колеблясь, как поступить
Но сам Ахмед, сын Барака, решил это за нас
Мы услышали пистолетный выстрел
И мне показалось, что я увидел маленький сизый дымок с циродом

Ахмед, сын Барака, ещё стоял на краю скалы
Потом он качнулся и упал в море
А его конь, испугавшись выстрела, побежал по пустынному берегу

Verse 4

When the sun dipped below the horizon, not a soul remained on the shore, save the lowing of hungry cattle.
I and a few other young people were the very last, having seen off all our neighbors.
Kissing the stones of the shore, we jumped into the boat.
Why didn't I die? Why didn't my heart burst when one foot was still on the shore,
and the other already on the stern of the boat?
What happiness it would have been for me, from how many misfortunes I would have escaped in my long life.

Our last boat, rocking, drifted further and further from the shore.
Suddenly, turning around, I, and then everyone else,
saw a rider galloping towards the shore on a snow-white horse.
In whom we immediately recognized Ahmet, son of Barakay.
He jumped off the horse, threw the bridle over its head, and set it free.
And he himself stood over the water on the edge of the cliff.
He waved his arms, shouted something loudly at us, but the headwind carried his words away.

"Let's go back and take him with us.
We can't just leave a man all alone."
My neighbors were silent, hesitant about what to do.
But Ahmed, son of Barakay, himself decided for us.
We heard a pistol shot.
And it seemed to me that I saw a small bluish smoke with a curl.

Ahmed, son of Barakay, was still standing on the edge of the cliff.
Then he swayed and fell into the sea.
And his horse, frightened by the shot, ran along the deserted shore.