Paroles et traduction Claude Nougaro - Victor (Live)

Victor (Live)

Après râles et cris et terribles efforts
Des cuisses écartées émergea une tête.
Énorme cette tête, bientôt suivie du corps...
Bien malingre ce corps, bien proche du squelette
Le père aimait Hugo. Il prénomma Victor
Ce fils dont le destin défraya les gazettes:
Celui de l′homme à la cervelle d'or.
L′enfance s'écoula au royaume des bosses.
Victor se cognait partout.
Sur le torse chétif, cette tête trop grosse
Basculait tout à coup,
Le marbre du perron, le pied de la console
Frappaient sur ce front balourd
Et les mains de maman sur ses genoux consolent
Le sanglotant tambour.
Voici l'été. Quinze ans. L′adolescence fière
Les rochers ocres, la mer...
Dans l′air étincelant, le garçon, par les pierres,
Bondit vers cette chair,
Cette chair qui chatoie, qui respire et murmure
Les versets de l'univers,
Mais voici le plongeon, voici la pierre dure,
Voici le crâne ouvert.
Le garçon vit encore. Lentement son bras bouge
Il atteint de ses doigts le sommet de son front
Il saisit quelque chose entre les cheveux rouges,
Comme un bout de métal, comme un grumeau de plomb
Mais ce n′est pas du plomb, le caillot étincelle
Et Victor le contemple, hagard, de ses yeux morts
Et soudain il comprend le poids de sa cervelle...
Sa cervelle ébréchée est faite d'un bloc d′or.
Dans le jour finissant, il rentrera chez lui.
À tous il cachera le caillot qui reluit.
Vingt ans. Il a vingt ans. Victor fait de l'escrime;
Ça fortifie ses jarrets.
Son fardeau cervical presque plus ne l′opprime.
Il le garde secret.
Son père disparu lui laissa sa fortune...
À nous les nuits de Paris!
Mais de femme auprès de lui, pas l'ombre d'une
Leur regard le meurtrit.
Victor n′aime que l′art, fréquente les poètes,
Pratique le mécénat.
Un soir dans un salon, un visage le fouette
Le visage d'Anna.
"C′est un diable masqué beaucoup plus qu'une femme
Lui ricane un écrivain
Si vous voulez chuter du plus haut de votre âme,
Anna est un ravin. "
L′invasion du désir vous transforme en désert.
Tout est vide excepté ce soleil qui vous brûle.
Blindez vous de refus, tel un rayon laser
La pulsion suraigüe vous crève comme bulle.
Victor s'est enfermé et devant un miroir,
Les yeux troués de fièvre, il penche de la tête;
Puis la redresse haut dans une aile d′espoir...
Il est riche! Avec l'or se forgent les conquêtes.
Une semaine après, la nuit inoubliable
Victor se sent un Dieu et couche avec le diable.
Après râles et cris, vertigineux transports,
Des cuisses écartées d'Anna, Victor s′arrache...
Il lui lèche le nez; ses orteils, il les mord,
De ses fauves cheveux se fait une moustache.
À bord d′un blanc voilier, de vieux port en vieux port,
Leur jeunesse dorée crépite sans relâche
Là bas, veille le coffre fort.
"Mon signe est le poisson, j'ai besoin de rivières,
Tu sais, celles en diamants"
Roucoule un jour Anna, enroulée comme lierre
Au tronc de son amant.
Le soir même apparaît dans l′écrin de soie verte
Un reptile irradieur.
Pour le lait de la peau les perles sont offertes,
Le rubis pour le cœur.
"Sois sage, ô ma douleur, et tiens toi plus tranquille"
Victor lit les "Fleurs du Mal".
"Une calme langueur enveloppe la ville...
Si nous allions au bal?
Ma puce tu m'ennuies avec ton Baudelaire.
Demain, demain tu liras."
Et chante le champagne! Et vogue la galère
Vers d′ardents baccaras!
Dix huit cent cinquante huit. Trottinant sous la bruine,
Un fiacre s'en revient. À l′intérieur, Victor.
Le notaire à lorgnon prononça le mot "ruine".
Un terme bien chinois pour un psychisme d'or.
"Eh bien, bonsoir Paris! La demeure en Gironde
Durant quelques saisons tous deux nous recevra.
D'ailleurs, il était temps de fuir un peu le monde.
Je pourrai composer mon livret d′opéra."
L′amoureuse se farde. On lui dit que l'or passe.
Le visage flambant se glace dans la glace.
Est ce bien de l′amour, l'amour du haïssable?
Vous ne valez plus rien, les mains vides d′écus.
L'écumante Vénus vous laisse sur le sable
Et s′en va, Dieu sait où, troquer son joli cul.
Est ce bien de l'amour, ce poison qui vous manque?
Ce cauchemar tordu dans la noirceur des draps?
Tournoie l'ange maudit. Son temple est une banque.
Vers l′horrible Jésus, Victor tend ses deux bras.
L′obsession se glissa par d'affreuses persiennes:
Le trésor enfoui dans la boîte crânienne.
Victor lâche, hoquetant, la bouteille de fine,
Tout flotte dans du violet.
Paupières, crispez vous et pincez vous, narines
Il saisit le piolet.
Il serre fortement l′instrument alpiniste,
L'orientant vers l′occiput,
Et l'abat comme un bœuf. Éclate la pépite
Qui asservit les putes.
Richesse, ton parfum, très vite ça se hume
De nouveau, chez Victor, les lustres se rallument.
Parée de repentirs revient la courtisane...
Nouvelle lune... de fiel.
Lorsque la fille boude, on se creuse le crâne
Sort le minéral miel.
La folie du marteau trépane un dernier lobe,
Racle les derniers éclats.
Anna est repartie avec sa garde robe...
Pour Victor, elle est là,
Elle est là
Elle est là
"Anna, Anna, Anna ma chère
Anna sois bonne pour un soir...
Ma tête est vide... mais tu vas voir
Dans un tiroir du secrétaire
J′ai l'or le plus pur de la terre...
Mon trésor secret... ma misère
J'avais quinze ans... la mer... la pierre...
Viens, c′est à toi, je te le donne
Anna, Anna..."
Le cadavre béant gît au pied du fantôme
Le caillot de jadis rayonne dans la paume

Виктор (Live)

После хрипов, криков и страшных усилий,
Из раздвинутых бедер возникла головка.
Огромная головка, за ней вскоре и тело...
Хилое это тело, почти скелет,
Отец любил Гюго. Он назвал Виктором
Сына, чья судьба газеты всполошила:
Судьба человека с мозгом золотым.
Детство прошло в царстве шишек.
Виктор бился обо все.
На тщедушной груди, эта голова слишком большая
Вдруг опрокидывалась,
Мрамор крыльца, ножка консоли
Били по этому неуклюжему лбу
И руки мамы на коленях утешают
Рыдающий барабан.
Вот и лето. Пятнадцать лет. Гордая юность
Охристые скалы, море...
В сверкающем воздухе, юноша, по камням,
Скачет к этой плоти,
К этой плоти, которая мерцает, дышит и шепчет
Стихи вселенной,
Но вот прыжок, вот твердый камень,
Вот расколотый череп.
Юноша еще жив. Медленно его рука движется
Он дотрагивается пальцами до макушки
Он хватает что-то в рыжих волосах,
Как кусок металла, как комок свинца
Но это не свинец, сгусток сверкает
И Виктор смотрит на него, безумный, мертвыми глазами
И вдруг он понимает вес своих мозгов...
Его поврежденные мозги сделаны из куска золота.
В угасающем дне он вернется домой.
От всех он спрячет сверкающий сгусток.
Двадцать лет. Ему двадцать. Виктор занимается фехтованием;
Это укрепляет его ноги.
Его мозговой груз почти не тяготит его.
Он хранит это в тайне.
Его покойный отец оставил ему свое состояние...
Парижские ночи, мы идем к тебе!
Но рядом с ним ни одной женщины,
Их взгляды ранят его.
Виктор любит только искусство, общается с поэтами,
Занимается меценатством.
Однажды вечером в салоне, одно лицо поражает его
Лицо Анны.
"Это скорее замаскированный дьявол, чем женщина,
Усмехается писатель
Если хочешь упасть с самой высокой точки своей души,
Анна - это пропасть."
Вторжение желания превращает тебя в пустыню.
Все пусто, кроме этого солнца, которое жжет тебя.
Защитись отказами, словно лазерным лучом
Острый импульс пронзает тебя, как пузырь.
Виктор заперся и перед зеркалом,
С глазами, полными лихорадки, он склоняет голову;
Затем поднимает ее высоко, на крыльях надежды...
Он богат! Золотом куются победы.
Неделю спустя, в незабываемую ночь
Виктор чувствует себя Богом и спит с дьяволом.
После хрипов и криков, головокружительного экстаза,
Из раздвинутых бедер Анны, Виктор вырывается...
Он лижет ей нос; ее пальцы на ногах, он кусает их,
Из ее рыжих волос делает себе усы.
На борту белого парусника, от старого порта к старому порту,
Их золотая юность потрескивает без устали
Там, внизу, сторожит сейф.
"Мой знак - рыба, мне нужны реки,
Ты знаешь, те, что из бриллиантов"
Воркует однажды Анна, обвившись, как плющ,
Вокруг ствола своего любовника.
В тот же вечер в зеленой шелковой шкатулке появляется
Сияющая рептилия.
Для молочной кожи предлагаются жемчужины,
Рубин для сердца.
"Будь благоразумна, о моя боль, и будь поспокойнее"
Виктор читает "Цветы Зла".
"Тихая томность окутывает город...
Может, пойдем на бал?
Дорогая, ты меня утомляешь своим Бодлером.
Завтра, завтра почитаешь."
И поет шампанское! И плывет галера
К пыльным баккара!
Тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год. Под моросящим дождем,
Возвращается фиакр. Внутри Виктор.
Нотариус в пенсне произнес слово "разорение".
Довольно китайский термин для золотой психики.
"Ну что ж, прощай, Париж! Дом в Жиронде
В течение нескольких сезонов будет принимать нас обоих.
Кроме того, пора было немного сбежать от мира.
Я смогу сочинить свое либретто для оперы."
Возлюбленная красится. Ей говорят, что золото проходит.
Пылающее лицо леденеет в зеркале.
Это ли любовь, любовь к ненавистному?
Вы больше ничего не стоите, с пустыми руками.
Пенящаяся Венера оставляет вас на песке
И уходит, Бог знает куда, торговать своей красивой попкой.
Это ли любовь, этот яд, которого вам не хватает?
Этот кошмар, искаженный в темноте простыней?
Вращается проклятый ангел. Его храм - это банк.
К ужасному Иисусу Виктор простирает свои руки.
Одержимость проскользнула сквозь ужасные ставни:
Сокровище, зарытое в черепной коробке.
Виктор роняет, икая, бутылку хорошего вина,
Все плывет в фиолетовом.
Веки, сожмитесь и зажмитесь, ноздри
Он хватает ледоруб.
Он крепко сжимает альпинистский инструмент,
Направляя его к затылку,
И бьет, как быка. Взрывается самородок
Который поработил шлюх.
Богатство, твой аромат, очень быстро его вдыхают
Снова у Виктора зажигаются люстры.
Убранная раскаянием, возвращается куртизанка...
Новолуние... желчи.
Когда девушка дуется, вскрывают череп
Добывают минеральный мед.
Безумие молотка просверливает последнюю долю,
Соскребает последние осколки.
Анна ушла со своим гардеробом...
Для Виктора она здесь,
Она здесь
Она здесь
"Анна, Анна, Анна, моя дорогая
Анна, будь добра на один вечер...
Моя голова пуста... но ты увидишь
В ящике секретера
У меня самое чистое золото на земле...
Мой тайный клад... моя нищета
Мне было пятнадцать... море... камень...
Иди, это твое, я тебе его отдаю
Анна, Анна..."
Зияющий труп лежит у ног призрака
Сгусток прошлого сияет на ладони