Paroles et traduction Marisa Valle Roso - La Planta 14

La Planta 14

En la planta 14 en el pozo minero
De la tarde amarilla tres hombres no volvieron
Hay sirenas, lamentos, acompasados ayes a la boca del pozo,
Dos mujeres de luto anhelando los cuerpos
Y una madre que rumia su agonía en silencio, es el tercero.

A las diez la luna clara se refleja en
Las sortijas del patrón recién llegado
Con sombrero gravedad y su aburrido gesto.
Él ha sido el primero, vendrán gobernadores, alcaldes, ingenieros,
Tratarán de calmar la presentida viuda que se muerde el pañuelo
No sabrán acercarse a la madre que les mira con los ojos resecos.

A las doce el patrón mirará su reloj,
Los otros ya se fueron y en un punto y aparte
Esbozará un fastidio mientras piensa: "pero, ¿dónde están estos?";
Ha llegado otro relevo de bomberos
Y a la una menos diez verá la noche el primer muerto.

Sentados en el suelo los mineros se hacen cruces y reniegan de Dios
Quién diría les pillara de sorpresa la tragedia repetida
A veces el más bravo mira fijamente
Al patrón con los dientes apretados
Y el patrón con sombrero tiene dos policías a su lado; no hay cuidado.

Tres horas lentas pasan y a la luz de las linternas asustadas
El cura con los ojos arrasados al
Segundo le va uniendo sobre el pecho las manos
Y un chaval de quince años mientras
Llora impotente se abraza contra un árbol
Y el chofer del patrón con su gorra de plato se siente desplazado
Es un hombre prudente, bien domado.

El rocío ha calado hasta los huesos cuando sale el tercero,
Le recibe con sonrisa gris-azul la madrugada
Y con voces los mineros,
Mientras se abrazan todos y uno de ellos, el más fiero,
Por no irse al patrón llora en el suelo.

Этаж 14

В шахтном стволе на четырнадцатом этаже,
В желтоватом вечере трое не вернулись.
Воют сирены, голосят плачи у ствола шахты,
Две женщины в трауре ждут не дождутся тел.
И молчаливая мать, скорбящая о третьем.

В десять луна ясная отражается
В перстнях у прибывшего управляющего.
В шляпе и при галстуке с мрачным лицом.
Он был первым. Придут губернаторы, мэры, инженеры,
Попытаются успокоить будущую вдову, которая кусает платок.
Не решатся приблизиться к матери, что смотрит на них высохшими глазами.

В полночь управляющий взглянет на часы,
Другие уже уехали, и, поставив жирную точку,
Он с досадой подумает: "Где же, черт возьми, эти?"
Прибыло новое звено спасателей.
И в двенадцать без десяти раздастся во тьме первый труп.

Шахтеры внизу крестятся и бранятся, виня Господа.
Кто бы мог подумать, что беда снова их застанет.
Самый смелый иногда злобно смотрит
На управляющего, стиснув зубы.
А тот, в шляпе, имеет двух полицейских в придачу; волноваться нечего.

Прошло три медленных часа, и в свете испуганных фонариков
Священник, со слезами на глазах,
Сложит руки на груди второго.
И пятнадцатилетний юноша
Рыдает беспомощно, прислонившись к дереву.
А водитель управляющего в кепке-таблетке чувствует себя не в своей тарелке.
Он человек рассудительный, вежливый.

Роса проникла до костей, когда подняли третьего,
С серо-голубой улыбкой его встречает рассвет,
И шахтеры с криками,
А один из них, самый свирепый,
Падает плача на землю, лишь бы не смотреть на управляющего.