Paroles et traduction Noize MC - В темноте

В темноте

366 День Сурка, тесная петля моего мирка.
Прошлым брошен на шею аркан шершавый.
Память Сталинской высотки в центре Варшавы
Громоздится чуждым анахронизмом
Так давно, что символом города признан
Словно берлинской стены – километр триста
Оставленной предками для туристов.
(Вынос мозга, разрыв аневризмы).
Я сижу у окна, я помыл посуду -
Я был счастлив здесь, и уже не буду
Досрочно освобождённый от самых близких,
Условно приговорённый к самоубийству.
Ухожу в себя по-английски,
Все нервы порвав на Union Jack.
С трамалом мешая виски,
Распиная приступы на крестах аптек.
Залепляя себе рот медицинским скотчем,
Когда скрученные листья в обеих почках
Прорастают будто прямо в позвоночник -
Больно утром рано, больно поздно ночью.
Днём я прячу за шторой сплошные бельмы
И пою своим демонам колыбельные -
У них много работы в ночную смену,
И я горло рву, на шее вздувая вены.
Без напевов моих – плохо спят они -
Лежат и жрут, из темноты, меня взглядами;
А за шторой картина не лучше, в принципе:
Кровавый режим, картонная оппозиция.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
Признаю я товаром второго сорта
Свои лучшие мысли и дням грядущим
Я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.
Я мог бы остаться там, у дерева на Петроградке;
С желудком полным колёс недалеко от заправки;
С пустой бутылкой в руке, под утро окоченевший -
К этому году на пять лет уже помолодевший.
Трава покрыта инеем, ноябрь кончится скоро.
Я тенью меряю больничные коридоры и кабинеты психологов.
Всё отчётливее понимая, не помогает;
(не помогает; не помогает; не помо –)
Я проснулся в испачканной куртке,
В занюханном хостеле где-то в Петербурге.
Я сыграть вчера пытался "В жмурки",
Запивал бухлом таблетки – кусок придурка.
"Овощем" полежать на дурке
Добрый доктор мне предложит неделей позже.
Но я рецепт его отправлю в урну -
У меня другие планы, раз я выжил всё же.
Не выходи из комнаты,
Пускай только комната догадывается,
Как ты выглядишь; и вообще -
Инкогнито Эрго сум!
Как заметила форме в сердцах субстанция
Не выходи из комнаты, не говори с папарацци.
Давай без всех этих слёз на камеру,
С перерывами на рекламу, и комментами спамеров.
Слейся лицом с обоями, запрись, забаррикадируйся
От хроноса, космоса, эроса, вируса.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу в темноте - и она
Не хуже в комнате, чем темнота снаружи.

In the Darkness

366th Groundhog Day, a tight loop of my little world.
A rough lasso of the past thrown around my neck.
The memory of the Stalinist skyscraper in the center of Warsaw
Looms like an alien anachronism,
So long ago that it's become a symbol of the city,
Like the Berlin Wall – three hundred meters
Left by our ancestors for tourists.
(Brain explosion, aneurysm rupture).
I sit by the window, I've washed the dishes -
I was happy here, and I won't be again.
Paroled from my closest ones,
Conditionally sentenced to suicide.
I withdraw into myself in English,
Having torn all my nerves on the Union Jack.
Mixing whiskey with tramadol,
Crucifying seizures on the crosses of pharmacies.
Taping my mouth shut with medical tape,
When the twisted leaves in both kidneys
Sprout as if straight into the spine -
It hurts early in the morning, it hurts late at night.
During the day I hide my continuous white eyes behind the curtain
And sing lullabies to my demons -
They have a lot of work on the night shift,
And I tear my throat, swelling the veins on my neck.
Without my songs, they sleep poorly -
They lie and eat, from the darkness, with their eyes;
And the picture behind the curtain is no better, in principle:
A bloody regime, a cardboard opposition.
A citizen of a second-rate era, proudly
I recognize myself as a second-rate product,
My best thoughts and days to come
I give them as an experience of fighting suffocation.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.
I could have stayed there, by the tree on Petrogradka;
With a stomach full of wheels, not far from the gas station;
With an empty bottle in my hand, numb with cold by morning -
Five years younger by this year.
The grass is covered with frost, November will end soon.
I measure the hospital corridors and psychologists' offices with my shadow.
Understanding more and more clearly, it doesn't help;
(doesn't help; doesn't help; doesn't hel –)
I woke up in a dirty jacket,
In a smelly hostel somewhere in Petersburg.
I tried to play "Blind Man's Buff" yesterday,
Washing down pills with booze – a piece of an idiot.
To lie like a "vegetable" in the loony bin
The kind doctor will suggest a week later.
But I'll send his prescription to the trash -
I have other plans, since I survived after all.
Don't leave the room,
Let only the room guess
What you look like; and in general -
Incognito Ergo Sum!
As the substance noticed to the form in her hearts
Don't leave the room, don't talk to the paparazzi.
Let's skip all these tears on camera,
With commercial breaks, and spammers' comments.
Merge your face with the wallpaper, lock yourself up, barricade yourself
From chronos, cosmos, eros, virus.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.
I sit in the darkness - and it
Is no worse in the room than the darkness outside.