Paroles et traduction Paolo Conte - Boogie ( Live )

Boogie ( Live )

Due note e il ritornello era già nella pelle di quei due
Il corpo di lei mandava vampate africane,
Lui sembrava un coccodrillo...
I saxes spingevano a fondo come ciclisti gregari in fuga
E la canzone andava avanti
Sempre più affondata nell'aria
Quei due continuavano,
Da lei saliva afrore di coloniali
Che giungevano a lui come da una di quelle drogherie di una volta
Che tenevano la porta aperta davanti alla primavera
Qualcuno nei paraggi incominciava a starnutire,
Il ventilatore ronzava immenso dal soffitto esausto,
I saxes, ipnotizzati... dai movimenti di lei si spandevano
Rumori di gomma e di vernice, da lui di cuoio...
Le luci saettavano sul volto pechinese della cassiera
Che fumava al mentolo, altri starnutivano senza malizia
E la canzone andava elegante, l'orchestra era partita, decollava...
I musicisti, un tutt'uno col soffitto e il pavimento,
Solo il batterista nell'ombra guardava con sguardi cattivi...
Quei due danzavano bravi,
Una nuova cassiera sostituiva la prima,
Questa qui aveva occhi da lupa e masticava caramelle alascane
Quella musica continuava, era una canzone che diceva e non diceva,
L'orchestra si dondolava come un palmizio davanti a un mare venerato...
Quei due sapevano a memoria dove volevano arrivare...
Un quinto personaggio esitò
Prima di sternutire,
Poi si rifugiò nel nulla...
Era un mondo adulto,
Si sbagliava da professionisti...

Буги (Живое выступление)

Два аккорда, и припев уже под кожей у этих двоих,
Тело её посылало африканский жар,
Он был похож на крокодила...
Саксофоны налегали, как велосипедисты-грегари в отрыве,
И песня лилась,
Всё глубже погружаясь в воздух,
Они продолжали,
От неё исходил аромат колониальных товаров,
Достигавший его, словно из старинной бакалейной лавки,
С распахнутой навстречу весне дверью.
Кто-то рядом начал чихать,
Огромный вентилятор гудел с изнемогающего потолка,
Саксофоны, загипнотизированные... её движениями, растекались звуком,
Запах резины и краски от него, кожи... от неё,
Свет полосовал пекинское лицо кассирши,
Курившей ментоловые, другие чихали без задней мысли,
А песня шла элегантно, оркестр завёлся, взлетал...
Музыканты слились с потолком и полом,
Только барабанщик в тени смотрел злобным взглядом...
Эти двое лихо отплясывали,
Новая кассирша сменила первую,
У этой были волчьи глаза, и она жевала аляскинскую карамель,
Музыка продолжалась, это была песня, которая говорила и не говорила,
Оркестр покачивался, как пальма перед почитаемым морем...
Эти двое знали наизусть, куда хотели прийти...
Пятый персонаж помедлил,
Прежде чем чихнуть,
Потом растворился в никуда...
Это был взрослый мир,
Ошибались профессионально...