Paroles et traduction Renaud - Nuit et brouillard

Nuit et brouillard

Ils étaient vingt et cent, ils étaient des milliers
Nus et maigres, tremblants, dans ces wagons plombés
Qui déchiraient la nuit de leurs ongles battants
Ils étaient des milliers, ils étaient vingt et cent
Ils se croyaient des hommes, n'étaient plus que des nombres
Depuis longtemps, leurs dés avaient été jetés
Dès que la main retombe, il ne reste qu'une ombre
Ils ne devaient jamais plus revoir un été

La fuite monotone et sans hâte du temps
Survivre encore un jour, une heure, obstinément
Combien de tours de roues, d'arrêts et de départs
Qui n'en finissent pas de distiller l'espoir?
Ils s'appelaient Jean-Pierre, Natacha ou Samuel
Certains priaient Jésus, Jéhovah ou Vishnou
D'autres ne priaient pas, mais qu'importe le ciel
Ils voulaient simplement ne plus vivre à genoux

Ils n'arrivaient pas tous à la fin du voyage
Ceux qui sont revenus, peuvent-ils être heureux?
Ils essaient d'oublier, étonnés qu'à leur âge
Les veines de leurs bras soient devenues si bleues
Les Allemands guettaient du haut des miradors
La lune se taisait comme vous vous taisiez
En regardant au loin, en regardant dehors
Votre chair était tendre à leurs chiens policiers

Me dit à présent que ces mots n'ont plus cours
Qu'il vaut mieux ne chanter que des chansons d'amour
Que le sang sèche vite en entrant dans l'histoire
Qu'il ne sert à rien de prendre une guitare
Mais qui donc est de taille à pouvoir m'arrêter
L'ombre s'est faite humaine, aujourd'hui, c'est l'été
Je twisterais les mots s'il fallait les twister
Pour qu'un jour, les enfants sachent qui vous étiez

Vous étiez vingt et cent, vous étiez des milliers
Nus et maigres, tremblants, dans ces wagons plombés
Qui déchiriez la nuit de vos ongles battants
Vous étiez des milliers, vous étiez vingt et cent

Ночь и туман

Их было двадцать и сто, их были тысячи,
Нагих, худых, дрожащих в этих запечатанных вагонах,
Разрывающих ночь стуком своих ногтей.
Их были тысячи, их было двадцать и сто.
Они считали себя людьми, но были лишь цифрами,
Давно их жребий был брошен,
Как только рука опускается, остаётся лишь тень.
Им больше не суждено было увидеть лето.

Монотонный и неторопливый бег времени,
Выжить ещё один день, час, упрямо цепляясь за жизнь.
Сколько оборотов колёс, остановок и отправлений,
Которые не перестают вселять надежду?
Их звали Жан-Пьер, Наташа или Самуэль,
Одни молились Иисусу, Иегове или Вишну,
Другие не молились, но какая разница, какое небо,
Они просто хотели больше не жить на коленях.

Не все из них добрались до конца пути,
Те, кто вернулся, могут ли они быть счастливы?
Они пытаются забыть, удивляясь, что в их возрасте
Вены на их руках стали такими синими.
Немцы наблюдали с вышек,
Луна молчала, как молчали и вы,
Глядя вдаль, глядя наружу.
Ваша плоть была желанной добычей для их собак.

Ты скажешь мне теперь, что эти слова больше не имеют смысла,
Что лучше петь только песни о любви,
Что кровь быстро высыхает, попадая в историю,
Что нет смысла брать в руки гитару.
Но кто же сможет меня остановить?
Тень стала человеческой, сегодня лето,
Я буду менять слова, если это будет нужно,
Чтобы однажды дети узнали, кем вы были.

Вас было двадцать и сто, вас были тысячи,
Нагих, худых, дрожащих, в этих запечатанных вагонах,
Разрывающих ночь стуком ваших ногтей.
Вас были тысячи, вас было двадцать и сто.