Paroles et traduction Sir Ralph Richardson - Ode On Melancholy

Ode On Melancholy

No, no, go not to Lethe, neither twist
Wolf′s-bane, tight-rooted, for its poisonous wine;
Nor suffer thy pale forehead to be kiss'd
By nightshade, ruby grape of Proserpine;
Make not your rosary of yew-berries,
Nor let the beetle, nor the death-moth be
Your mournful Psyche, nor the downy owl
A partner in your sorrow′s mysteries;
For shade to shade will come too drowsily,
And drown the wakeful anguish of the soul.
But when the melancholy fit shall fall
Sudden from heaven like a weeping cloud,
That fosters the droop-headed flowers all,
And hides the green hill in an April shroud;
Then glut thy sorrow on a morning rose,
Or on the rainbow of the salt sand-wave,
Or on the wealth of globed peonies;
Or if thy mistress some rich anger shows,
Emprison her soft hand, and let her rave,
And feed deep, deep upon her peerless eyes.
She dwells with Beauty—Beauty that must die;
And Joy, whose hand is ever at his lips
Bidding adieu; and aching Pleasure nigh,
Turning to poison while the bee-mouth sips:
Ay, in the very temple of Delight
Veil'd Melancholy has her sovran shrine,
Though seen of none save him whose strenuous tongue
Can burst Joy's grape against his palate fine;
His soul shalt taste the sadness of her might,
And be among her cloudy trophies hung.

Ода меланхолии

Нет, нет, не иди к Лете, не свивай
Аконит, крепко в землю вросший, ядом упоенный;
Не дай челу бледному целоваться
С пасленом, рубиновой ягодой Прозерпины;
Не делай четок из ягод тиса,
Пусть ни жук, ни ночная бабочка не будут
Твоей скорбящей Психеей, ни сова пушистая
Участницей твоих печальных таинств;
Ибо тень к тени подойдет слишком сонно,
И утопит бодрствующую муку души.
Но когда приступ меланхолии падет
Внезапно с небес, как плачущая туча,
Что питает все поникшие цветы,
И прячет зеленый холм в апрельском саване;
Тогда утоли свою печаль утренней розой,
Или радугой соленой песчаной волны,
Или богатством шаровидных пионов;
Или если возлюбленная твоя гнев явит,
Замкни ее нежную руку, пусть она неиствует,
И насыться, насыться ее несравненными глазами.
Она живет с Красотой — Красотой, которой суждено умереть;
И Радостью, чья рука вечно у губ ее,
Шепчет прощай; и боль Удовольствия рядом,
Превращается в яд, пока пьет пчелиный ротик:
Да, в самом храме Восторга
Сокрытая Меланхолия имеет свой верховный храм,
Хотя ее не видит никто, кроме того, чей могучий язык
Может раздавить виноград Радости о свое тонкое небо;
Его душа вкусит печаль ее могущества,
И будет среди ее облачных трофеев висеть.