Paroles et traduction Slon - Ballada o lekkim zabarwieniu gastronomicznym

Ballada o lekkim zabarwieniu gastronomicznym

Ona i on rodzeństwo, on był starszy o lat kilka
Mimo to młodsza siostra traktowała go jak chłystka
On jak tyczka chudy, ciuchy stale wiszą na nim
Kiedy ona osiągnęła prawie 300 kilo wagi
Wszystko w małym gospodarstwie miało miejsce, w sercu Bieszczad
Chatka gdzieś za wsią, życie tutaj nie rozpieszcza
Gdy splajtowała rzeźnia z dnia na dzień stracił robotę
Szedł do chaty płacząc, ciągnąc nogami po błocie
Stał godzinę pod domem, tak bardzo bał się przyznać
Bo jego siostrzyczka często bywa agresywna
Zawsze biła go po twarzy, co kręciło go poniekąd
A jej krzyki brzmiały jakbyś tarł metalem o beton
Poznał czym jest piekło już we wczesnym dzieciństwie
Starzy go odrzucili faworyzując dziewczynkę
Jej niewinne zachcianki musiał spełniać niczym służba
Podczas gdy ojciec z matką uwielbiali bić i bluzgać
"Jesteś nikim kurwa" krzyczeli codziennie
Za najmniejsze wykroczenie z miejsca dostawał po gębie
Stary mówił, że obedrze go ze skóry tępym ostrzem
Jeśli kiedykolwiek przestanie dogadzać swojej siostrze
Chłopiec miał swój kojec w ciemnym rogu izby
Matka z obrzydzeniem dawała mu jeść jak psu do miski
W atmosferze wyzwisk zmieszanych z chorą presją
Przez 17 lat go dokarmiała piersią
"Dbaj o rodzeństwo, kochaj siostrę, bo jest święta"
Głaszcząc go, lubiła zaskoczyć ciosem w żebra
Chora rodzicielka co dzień robiła mu musztrę
Aż spojrzenie chłopaka zrobiło się całkiem puste
Leżał w brudnej bluzce w ciemnym rogu chatki
Obserwując starych oddanych zwierzęcej kopulacji
W mroku patrzył na ich seks, chłonął ich krzyki w nocy
W końcu urosła otchłań w nim czarna jak onyks
W dzień ukończenia szkoły biegł do domu żwawo truchtem
Zdał profil rzeźniczy w miejscowej zawodówce
Minął furtkę, a głos stanął w gardle mu jak knebel
Gdy znalazł rodziców wiszących za stodołą na drzewie
Dziewczynka niczym ciele patrzyła jak wisielce
Mimo wywiniętych białek wciąż trzymają się za ręce
Stanął na krześle, odciął ich i wniósł do szopy
Przede wszystkim chciał siostrze zaoszczędzić posoki
Jak spuszczony z obroży dźgał śrubokrętem ścierwo
Niczym szukający w drzewie pożywienia głodny dzięcioł
Przeszło mu po godzinie, obmył się wodą ze studni
A z tego, co z nich zostało, ugotował gęsty krupnik
"Nie czas na smutki, od dziś ja się tobą zajmę
Będzie fajnie, zobaczysz, daję ci słowo jak harcerz
Przecież znasz mnie" mówił głosem pełnym troski
Do liżącej z fascynacją talerz młodszej siostry
Mijały wiosny ona rosła jak na drożdżach
O ich gospodarstwie cały boży świat zapomniał
Brat i siostra na odludziu, on się imał różnych robót
W trakcie, kiedy ona w ogóle nie opuszczała domu
Niczym Gollum blada, gały wlepione w ekran
Rozlana na kanapie gnije w przepoconych swetrach
Kiedyś mała dzieweczka, dziś otyła maciora
Tłusty bebech jak wór pyrów ciężko zwisał jej do kolan
Cała spocona klnie, sięgając po pilot
Cechuje ją podłość oraz skrajna otyłość
A o dziwo brat uwielbiał być jej sługą i podnóżkiem
Mimo, że tak jak rodzice traktowała go okrutnie
"Jesteś kundlem, słyszysz? Modlę się o to, że zdechniesz
Nie kupuj paprykowych chipsów, wiesz, że ich nie cierpię
Chcę więcej!" krzyczała "Co zrobiłbyś beze mnie?"
On patrząc w podłogę słuchał, chowając erekcje
Codziennie obmywał jej gąbką odleżyny
Nawet nie chcesz wiedzieć jak cuchnęło spod pierzyny
Wycierał jej szczyny i ścierał gówno z tyłka
Bo była za ciężka, żeby wychodzić na dwór do kibla
Chamska i ohydna, nadziera wciąż tą japę
Przed sekundą zjadła tonę, a już krzyczy co z obiadem
Głośno sapnie, charczy, nie mógł nawet nocą pospać
Jej chrapanie brzmiało jakby słoń jebał nosorożca
W ich domu patologia z dnia na dzień rosła w siłę
Któregoś dnia stwierdziła, że już dość ma szynek
Chce prawdziwe żywe mięso, czym trochę się obruszył
Przecież od zamknięcia rzeźni nie miał dostępu do tuszy
Był ponury, szedł szosą i gdy pił samogon
Znalazł potrącone zwierzę, z krzaków wystawał sam ogon
Na oko może fretka albo kuna, nieważne
Grunt, że zaspokoi głód tej cherlawej biedaczce
Biegnąc do domu śmiał się, szczęśliwy wpadł do środka
Czekała już na niego jego pachnąca podlotka
Rzucił jej krwawy ochłap i trwało to dosyć krótko
Nim została ze zwierza garstka kości i futro
"Uwielbiam dzikie truchło, lecz to za mała porcja
Wyciągnij ze stodoły sidła kłusownicze ojca"
Szybko wykonał rozkaz, czuł dziki zew jak łowca
Rozstawił wnyki w okolicznych lasach i na łąkach
Czasami na obiad przynosił jej padlinę
Najbardziej lubiła, kiedy mięso jest lekko nadgniłe
Nigdy nie jadła aż tyle, a jej apetyt rósł
Wszystko, co przyniósł, pchała brudną łapą do ust
"Czuję głód, ciągle jest mi mało mięsa"
Tylko siedzi i narzeka ta baryłowata jędza
Cztery doby nie spał, myśląc w nocy i za dnia
Aż wpadł na pomysł, żeby okraść pogrzebowy zakład
Zakradł się tam w nocy, nikogo nie ma w środku
Po otwarciu okna doszedł go formalinowy podmuch
Na środku sali w worku leży jakaś staruszka
Przerzucił ją przez ramię i uciekł na paluszkach
"Smakuje jak kurczak, no popatrz jak cię karmię"
Ciało starszej kobiety sprawnie oprawił w wannie
Upichcił cały garnek pełen flaków i kończyn
Siostra z oburzeniem wyciągnęła z miski kolczyk
Parę dni było spokojnych, wyciszył jej apetyt
Leżał w nogach jak pies, oglądali kabarety
Śmiali się niczym dzieci, naprawdę było pięknie
Właśnie takie proste chwile definiują w życiu szczęście
Czuł, że nadejdzie lada moment ta chwila
Że jej głód się wybudzi z hibernacji jak żmija
Dziewczyna przytulając brata do cyców
Głaszcząc go zaczęła swój monolog po cichu
"Pamiętasz rodziców? Pamiętasz tamten obiad?
Najczystszy rodzaj mięsa, a nie jakiś tam ochłap
Myślę o tym od tygodnia", pogładziła bebech
"Tak bym chciała, żebyś podarował mi cząsteczkę siebie"
Puściła beksę, "Błagam, zrób to dla mnie
Zachowasz się jak prawdziwy macho, jak twardziel
Naprawdę, nie daj się o to więcej prosić
No ile mogę jeść tych wysuszonych trocin?"
Poszedł do szopy, zbyt długo to nie trwało
Przyniósł piłę mechaniczną, którą zajebał drwalom
Ona uśmiechając się wciąż ciągnęła ten temat
I niemal dostała ślinotoku z podniecenia
"Apetytu nie mam, nie muszę dużo zjeść
A na przykład twoja łydka przypomina kurzą pierś
Usiądź gdzieś nad miską, naprawdę to banał
Po prostu się skup i tnij poniżej kolana"
Do gara wlał oleju i postawił na palnik
Dodał na listę zakupów, że kończą się zapałki
Nadchodzi katharsis, oparł się o ścianę mocno
Włączył piłę i puścił młodszej siostrze oczko
Horror, jucha tryska po meblach
Zagryzł zęby z taką siłą, że szkliwo zaczęło pękać
Skóra, ścięgna, łańcuch tnie więzadło
Trochę zaczęło trzeszczeć, kiedy na kość się natknął
Siemanko, piła rozrywa piszczel
"Dlaczego do cholery to nie chce iść szybciej?"
W uszach zaczęło piszczeć mu, na chwilę zasłabł
Czerń wchłonęła świat wokół jak gorący asfalt
Po kilku wrzaskach siostry, podniósł do góry głowę
Był tak długo nieprzytomny, że zapalił się olej
Spojrzał na lewą nogę i bordową kałużę
Zobaczył czerwony ochłap luźno wiszący na skórze
Słaby jak staruszek, spróbował się podnieść
Stracił sporo krwi, ale musi zrobić coś z ogniem
Chwycił jakiś rondel i po prostu chlusnął wodą
Siostra, podnosząc krzyk, nazwała go idiotą
W powietrzu płonący ogon wybuchł z nienacka
Patrzył z niedowierzaniem jakby czymś się naćpał
Umazana krwią posadzka nie pomogła mu uciec
Z osłabienia padł twarzą w oleistą juchę
Ogień ogarniał kuchnie, firanki i krzesło
Chciał wstać, lecz nie mógł, bo już tak bardzo nim trzęsło
Czuł, że spada mu tętno, spojrzał tylko na siostrę
Jak wierzgała grubymi nogami żałośnie
Płonęła już pościel i cuchnący materac
Ona miota się na ziemi jak żuk, leżąc na plecach
Wyzwała go od śmiecia i upadła na bok
Długo cierpiała, zanim ogień pochłonął jej ciało
Płomienie trawią dach, wszystko się zaraz zwęgli
Ogień w ich życiu niczym sędzia wydał swój werdykt
I oprócz dogorywającej sterty mebli
Został po nich popiół i odór zepsutych wędlin

Баллада с легким гастрономическим оттенком

Она и он — брат с сестрой, он был старше на несколько лет.
Несмотря на это, младшая сестра относилась к нему как к мальчишке.
Он худой, как тростинка, одежда вечно висит на нём мешком.
В то время как она достигла почти 300 килограммов веса.
Всё происходило в маленьком хозяйстве, в самом сердце Бещад.
Хижина где-то за деревней, жизнь здесь не баловала.
Когда скотобойня обанкротилась, он в одночасье потерял работу.
Шёл домой в слезах, волоча ноги по грязи.
Он простоял под домом целый час, ему было страшно признаться.
Потому что его сестрёнка часто была агрессивной.
Она всегда била его по лицу, что в некотором роде его заводило.
А её крики звучали так, будто металлом по бетону скребут.
Он узнал, что такое ад, ещё в раннем детстве.
Родители его отвергли, отдав предпочтение девочке.
Он, как прислуга, должен был выполнять все её невинные прихоти.
В то время как отец с матерью обожали его бить и оскорблять.
"Ты ничтожество, блядь!" — кричали они ему каждый день.
За малейшую провинность он получал по морде.
Старик говорил, что спустит с него шкуру тупым ножом.
Если он когда-нибудь перестанет угождать своей сестре.
У мальчика был свой угол в темном углу избы.
Мать с отвращением давала ему еду, как собаке в миску.
В атмосфере оскорблений, смешанных с нездоровой одержимостью,
Она кормила его грудью 17 лет.
"Заботься о сестре, люби сестру, потому что она святая".
Лаская его, она любила неожиданно ударить его по ребрам.
Большая мамаша каждый день устраивала ему допрос.
Пока взгляд парня не стал совершенно пустым.
Он лежал в грязной рубашке в тёмном углу хижины.
Наблюдая, как старики предаются животной страсти.
В темноте он смотрел на их секс, внимал их крикам по ночам.
В конце концов, внутри него выросла пропасть, черная, как оникс.
В день окончания школы он бежал домой бодрой рысью.
Он закончил обучение на мясника в местном ПТУ.
Он миновал калитку, и голос застрял у него в горле.
Когда он нашёл родителей, висящими на дереве за сараем.
Девушка, словно туша, смотрела на висельников.
Несмотря на выкатившиеся белки, они всё ещё держались за руки.
Он встал на стул, снял их и отнёс в сарай.
Прежде всего, он хотел избавить сестру от вида крови.
Как сорвавшийся с цепи, он тыкал отверткой в трупы.
Словно голодный дятел, ищущий пропитание в дереве.
Через час он пришёл в себя, умылся водой из колодца.
А из того, что от них осталось, сварил густой суп.
"Не время для грусти, отныне я буду о тебе заботиться.
Всё будет хорошо, вот увидишь, даю тебе слово, как честный человек.
Ведь ты же меня знаешь", — говорил он голосом, полным заботы.
Своей младшей сестре, с упоением облизывающей тарелку.
Проходили весны, она росла как на дрожжах.
Об их хозяйстве позабыл весь белый свет.
Брат и сестра на отшибе, он хватался за любую работу.
Пока она вообще не выходила из дома.
Бледная, как Голлум, с глазами, прикованными к экрану.
Развалившись на диване, она гнила в пропотевших свитерах.
Когда-то маленькая девочка, сегодня — раскормленная свинья.
Толстое брюхо, как мешок с картошкой, отягощало её колени.
Вся потная, она ругается, пытаясь дотянуться до пульта.
Её отличает подлость и крайняя степень ожирения.
И как ни странно, брат обожал быть её слугой и подстилкой.
Несмотря на то, что она, как и родители, обращалась с ним жестоко.
"Ты шавка, слышишь? Я молюсь, чтобы ты сдох.
Не покупай чипсы с паприкой, ты знаешь, что я их терпеть не могу.
Хочу ещё!" — кричала она. "Что бы ты без меня делал?"
Он слушал, глядя в пол, скрывая эрекцию.
Каждый день он обмывал мочалкой её пролежни.
Ты даже не хочешь знать, как воняло из-под одеяла.
Он вытирал её мочу и оттирал говно с задницы.
Потому что она была слишком тяжёлой, чтобы выходить во двор в туалет.
Грубая и отвратительная, она всё время жрёт.
Только что сожрала тонну, а уже орёт, где обед.
Громко сопит, храпит, он не мог даже ночью спать.
Её чавканье звучало так, будто слон трахал носорога.
В их доме патология крепла день ото дня.
Однажды она заявила, что с неё хватит ветчины.
Она хочет настоящего живого мяса, чем немного его смутила.
Ведь после закрытия скотобойни у него не было доступа к тушам.
Он был мрачен, шёл по дороге и пил самогон.
И нашёл сбитое животное, из кустов торчал только хвост.
На вид, может быть, хорёк или куница, неважно.
Главное, что это утолит голод бедняжки.
Бежа домой, он смеялся, счастливый, ворвался внутрь.
Его благоухающая девочка уже ждала его.
Он бросил ей окровавленный комок, и это длилось недолго.
Пока от зверька не осталось горстки костей и шерсти.
"Обожаю дичь, но это слишком маленькая порция.
Достань из сарая отцовские браконьерские силки".
Он быстро выполнил приказ, чувствуя в себе дикий инстинкт охотника.
Он расставил капканы в окрестных лесах и на лугах.
Иногда он приносил ей на обед падаль.
Больше всего ей нравилось, когда мясо было слегка подтухшим.
Она никогда не ела так много, и аппетит её рос.
Всё, что он приносил, она запихивала грязной лапой в рот.
"Я голодна, мне всегда мало мяса".
Эта бочкообразная тварь только и делает, что сидит и жалуется.
Четыре дня он не спал, думая и ночью, и днем.
Пока ему не пришла в голову идея ограбить похоронное бюро.
Он пробрался туда ночью, внутри никого не было.
Открыв окно, он почувствовал дуновение формалина.
Посередине зала в мешке лежала какая-то старушка.
Он перекинул её через плечо и убежал на цыпочках.
"На вкус как курица, смотри, как я тебя кормлю".
Тело пожилой женщины он ловко разделал в ванне.
И сварил целую кастрюлю, полную филе и конечностей.
Сестра с негодованием вытащила изо рта кольцо.
Пару дней было спокойно, её аппетит утих.
Он лежал у её ног, как пёс, они смотрели комедии.
Смеялись, как дети, было действительно чудесно.
Именно такие простые моменты и определяют счастье в жизни.
Он чувствовал, что этот момент наступит с минуты на минуту.
Что её голод пробудится от спячки, как змея.
Девушка, прижимая брата к своим грудям,
Лаская его, тихо начала свой монолог.
"Помнишь родителей? Помнишь тот обед?
Чистейшее мясо, а не какой-то там кусок.
Я думаю об этом уже неделю", — она погладила живот.
"Мне бы так хотелось, чтобы ты подарил мне частичку себя".
Она расплакалась. "Прошу тебя, сделай это для меня.
Поведи себя как настоящий мачо, как мужик.
Правда, не заставляй меня больше просить.
Ну сколько можно есть эти высохшие опилки?"
Он пошёл в сарай, это не заняло много времени.
Он принёс бензопилу, которую спёр у лесорубов.
Она, улыбаясь, продолжала развивать эту тему.
И чуть не получила слюнотечения от возбуждения.
"Аппетита у меня нет, мне много не нужно.
Вот, например, твоя икра напоминает куриную грудку.
Сядь куда-нибудь над тазиком, это же проще простого.
Просто сконцентрируйся и режь ниже колена".
Он налил в кастрюлю масла и поставил на конфорку.
Добавил в список покупок, что спички заканчиваются.
Наступает катарсис, он крепко упёрся в стену.
Завёл пилу и подмигнул младшей сестре.
Ужас, кровь брызжет по мебели.
Он стиснул зубы с такой силой, что эмаль затрещала.
Кожа, сухожилия, цепь перерезает связки.
Что-то затрещало, когда он наткнулся на кость.
Привет, пила разрывает голень.
"Черт возьми, почему это не идёт быстрее?"
В ушах зазвенело, он на мгновение ослаб.
Тьма поглотила мир вокруг, как раскаленный асфальт.
После нескольких криков сестры он поднял голову.
Он был так долго без сознания, что масло загорелось.
Он посмотрел на левую ногу и бордовую лужу.
Увидел красный обрубок, свободно свисающий на коже.
Слабый, как старик, он попытался подняться.
Он потерял много крови, но должен был что-то делать с огнём.
Он схватил какую-то кастрюлю и просто плеснул водой.
Сестра, закричав, назвала его идиотом.
В воздухе внезапно вспыхнул пылающий хвост.
Он смотрел с недоверием, будто что-то принял.
Залитый кровью пол не дал ему убежать.
Он упал лицом в маслянистую жижу.
Огонь охватил кухню, за шторы и стул.
Он хотел встать, но не мог, потому что его сильно трясло.
Он чувствовал, что пульс падает, он только взглянул на сестру.
Как она жалко дрыгала своими толстыми ногами.
Горела уже постель и вонючий матрас.
Она бьётся на земле, как жук, лежа на спине.
Она обозвала его отродьем и упала на бок.
Она долго мучилась, прежде чем огонь поглотил её тело.
Пламя охватило крышу, скоро всё превратится в пепел.
Огонь в их жизни, словно судья, вынес свой вердикт.
И кроме догорающей груды мебели,
От них остался лишь пепел и смрад гнилого мяса.