Saturday Delivery - Wand traduction en russe

Saturday Delivery

At the end of the world, I learned to play again for pleasure
With a faith so immaculate, so impossible to measure
And my stone-shaped bones were all that I had to give her

And there was nothing, nothing, nothing to consider

To be very smart one be able to remember
To be a leader of men one must learn to control his temper
And someone who only takes so that later on they can be the giver

But there's nothing, nothing, nothing to deliver

I buried my heart where she once swore upon the lightning
And she sought the asylum of the things I found most frightening
And she danced and she sang on my grave til her voice was a whisper

Still there was no one, no one, no one that would have quit her

I was knighted in a hurry in old Gettysburg
Where a summit of jesters were sharpening their words
Where each thing that I stole and I found I had kept just to give her

And there was nothing, nothing, no thing that wouldn't fit her

But I began to grow curious and I began to doubt her
When the porch light was off when I'd
Come home from somewhere out without her
And now she is gone and I'm only guilty of trying hard to miss her

When there is nothing, nothing, between us but a river

I agreed to a pact with the dirt on the tower
I'd abide it and it in turn would keep me in flowers
So on to the thing that'd spring, but rush to a wither

Where there's no plea, no truth, no lies to consider

There is nothing, nothing, nothing to consider

Субботняя доставка

На краю света я снова учился играть для удовольствия,
С верой такой безупречной, что её невозможно измерить.
И мои окаменевшие кости — это всё, что я мог тебе дать.

И не было ничего, ничего, ничего, о чём стоило бы размышлять.

Чтобы быть очень умным, нужно уметь помнить.
Чтобы быть лидером людей, нужно научиться контролировать свой нрав.
И быть тем, кто только берёт, чтобы потом стать дающим.

Но нечего, нечего, нечего доставлять.

Я похоронил своё сердце там, где ты когда-то клялась молнией.
И ты искала убежища в том, что я находил самым пугающим.
И ты танцевала и пела на моей могиле, пока твой голос не превратился в шёпот.

Всё ещё не было никого, никого, кто бы от тебя отказался.

Меня поспешно посвятили в рыцари в старом Геттисберге,
Где сборище шутов точило свои слова.
Где всё, что я украл и нашёл, я хранил только для того, чтобы отдать тебе.

И не было ничего, ничего, что тебе бы не подошло.

Но я начал испытывать любопытство и начал сомневаться в тебе,
Когда свет на крыльце не горел, когда я
Возвращался откуда-то без тебя.
И теперь ты ушла, а я виновен лишь в том, что пытаюсь по тебе скучать.

Когда между нами ничего, ничего, кроме реки.

Я заключил договор с пылью на башне,
Я буду её хранить, а она, в свою очередь, будет хранить меня в цветах.
Так что двигаемся к тому, что расцветёт, но поспешит к увяданию.

Где нет ни мольбы, ни правды, ни лжи, о которых стоит размышлять.

Нечего, нечего, нечего обдумывать.