Paroles et traduction black midi - The Race Is About To Begin

The Race Is About To Begin

Idiots are infinite
And thinking men are numbered
Don't kid yourself
This isn't news

Let's start with Tristan Bongo, alone in the race
Conscription calling his name
One more night of freedom
An heiress high up atop the stands

And the lines are open
That's Lucky Star, Eye Sore, Doctor Murphy, Sun Tzu
The Clap, Mr. Winner, Spot, Wallace, Mrs. Gonorrhoea
Perfect P, Deadman Walking, and The Company Favorite

A son hands dad's hard earned cash to the clerk
And she laughs at the gall of the small guido lips
"Put it all on Spot, the kid's already won"
John Tylеr smeared with last nights beer
Reflеct vomiting Chris who dreams his dream is near
In the form of Mrs. Gonorrhea

Reporter reporting the state of affairs
Inwardly asks of his prime time hair
Why it can't quite rival the manes on these mares
The smoothness can't compare
The gleaming appliances attract attention
The raffle prizes too many to mention
Displayed all over the stadium entrance

Hypodermic needles
Hidden under a coat sleeves
Of sweaty wise-guy money earning men
In search of the horse to apprehend

The race is about to begin
The race is about to begin

Blondie locked in 4 Eyes' arms
Squirming like a dying fish
That's the last I can recall

The race was ran
Someone lost, someone won
I came and I stayed and the same ever since, outside
The freaks of the wilderness, open in spring
The time before time was the time to sing

Unidentified song surging through the brush
Transcription futile, let alone the rush
You miss when hunched and scribbling notes
Here no journalism is ever in vogue

Despite the attempts of doctors and saints
None have recorded its heavenly grace
But I stayed, and stayed, and stayed

That race was ran thirty years back
And each day since the same
Peel back the witness of a million catastrophes
To see the spotty remnants each has left

I forget in which cups I've pissed
From which I can still drink
Tonight it's so cold my feet are shrinking
Groping around for the sides of my boot

It's no night for the blind
With all these sirens I envy the deaf mutes
Some killer on the loose again
Some idiot at large
Some Chinese moose again

An excuse for the sarge
No sirens all silent
The log cabin's silent
No killer either
No creeks in the floor
Log cabin, what cabin?
A shack's all I have

Yes, my cubbyhole's stuffed with skeletons
But my neighbours are stuffed with anthrax
Where does that leave us?

I came thirty years back
From Salafessien, via South Schlagenheim
To Sunterum and Sunterime
The late Sun Sugar's home town

Buried not far from here
My only friend
Neighbor, what neighbor?

My shack is all alone
This pen, changing lines
One line at a time
Blindness? What blindness? Sweet blindness

A little laughter, a little silence
A little magic, a little kindness
A little all over me, yes me

The first, the last, the everything
No trace of anything
No sin, no life, no fun, no time, no any-fucking-thing
No one, no yes, no house, no shack, no A, no B, no C, no et cetera
No one, no two, no et cetera
No school, no life, no work, no time, no book
No art, no point, no truth, no use, no friend
No know, no knot, no hole, no birth, no end, no real, no fake

No king of this useless nameless non-land
No end to this nothing nonsense non-song
No day set for my saviors arrival, to carry me far
Across green waters, above the sky or below the depths
Among the white cloud or red steppe

Or to fly forever in-between ends
Or in-between in-betweens
Or in-between no-between
Or no nothing, no saviour, no journey, no end
A thousand years of no nothing hiding from nothing

No reason to hide sins or reason not to sin
No reason to pretend
No reason to pretend there is not no reason

Oh, yes
Blondie ran on the track
4 Eyes got stuck in the rail
The reporter was caught getting sweaty in the stable
Blondie gone, 4 Eyes gone, Guidos gone, Clerk gone, Chris gone

Tristan Bongo the man who never left
Tristan Bongo never left
Still here
I stayed

The clown can be a martyr
The whore can be an angel

The hack becomes a master
The crass becomes divine
The infinite, infinitesimal

And all sins irrepressible

No use digging holes to hide
The rupture comes and leaves no stone unturned

So don't wish for anything

The clown can be a martyr
The whore can be an angel

The hack becomes a master
The crass becomes divine

The infinite, infinitesimal
All sins irrepressible

Забег вот-вот начнется

Идиотов бесконечное множество,
А мыслящих людей можно пересчитать.
Не обманывай себя,
Это не новость.

Начнем с Тристаном Бонго, одиноким на скачках,
Его имя выкрикивают, призывая на службу.
Еще одна ночь свободы,
Наследница высоко на трибунах.

И ставки сделаны.
Это Счастливая Звезда, Бельмо на глазу, Доктор Мерфи, Сунь-Цзы,
Хлопок, Мистер Победитель, Пятно, Уоллес, Миссис Гонорея,
Идеальная П, Живой мертвец и Любимчик Компании.

Сын передает отцовские кровные кассирше,
И она смеется над наглостью маленьких губ гвидо.
"Ставь все на Пятно, пацан уже победил".
Джон Тайлер, перепачканный вчерашним пивом,
Отражает рвотные массы Криса, мечтающего о близкой победе
В виде Миссис Гонореи.

Репортер докладывает о положении дел,
Мысленно спрашивая свою прическу прайм-тайма,
Почему она не может сравниться с гривами этих кобыл,
Гладкость не идет ни в какое сравнение.
Блестящие устройства привлекают внимание,
Слишком много призов лотереи, чтобы все перечислить,
Выставлены у входа на стадион.

Шприцы,
Спрятаны под рукавами пальто
Потных, зарабатывающих деньги умников,
В поисках лошади, на которую можно поставить.

Забег вот-вот начнется.
Забег вот-вот начнется.

Блондинка заперта в объятиях Четырехглазого,
Извивается, как умирающая рыба.
Это последнее, что я помню.

Забег состоялся.
Кто-то проиграл, кто-то выиграл.
Я пришел и остался, и с тех пор все так же, снаружи.
Чудаки дикой местности, открытые весной,
Время до времени было временем петь.

Неопознанная песня разносится по кустам,
Транскрипция бесполезна, не говоря уже о спешке,
Которую ты упускаешь, сгорбившись и делая записи.
Здесь журналистика никогда не в моде.

Несмотря на попытки врачей и святых,
Никто не записал ее небесную грацию.
Но я остался, и остался, и остался.

Тот забег был тридцать лет назад,
И каждый день с тех пор одинаков.
Снимите свидетельства миллиона катастроф,
Чтобы увидеть пятнистые остатки, которые каждая оставила.

Я забываю, в какие чашки я мочился,
Из каких я все еще могу пить.
Сегодня так холодно, что мои ноги сжимаются,
Нащупывая края моих ботинок.

Это не ночь для слепых.
Со всеми этими сиренами я завидую глухонемым.
Какой-то убийца снова на свободе,
Какой-то идиот разгуливает,
Какой-то китайский лось снова.

Оправдание для сержанта.
Никаких сирен, все тихо.
Бревенчатая хижина молчит.
Нет и убийцы.
Никаких скрипов в полу.
Бревенчатая хижина, какая хижина?
У меня есть только лачуга.

Да, моя конура набита скелетами,
Но мои соседи набиты сибирской язвой.
К чему это нас приведет?

Я приехал тридцать лет назад
Из Салафессиена через Южный Шлагенхайм
В Сантерум и Сантерим,
Родной город покойного Сан Шугара.

Похоронен недалеко отсюда.
Мой единственный друг.
Сосед, какой сосед?

Моя лачуга стоит одна.
Эта ручка, меняющая строки,
Одну строку за другой.
Слепота? Какая слепота? Сладкая слепота.

Немного смеха, немного тишины,
Немного магии, немного доброты,
Немного всего повсюду на мне, да, на мне.

Первый, последний, все.
Ни следа чего-либо.
Ни греха, ни жизни, ни веселья, ни времени, ни черта чего.
Никто, ни да, ни дома, ни лачуги, ни А, ни Б, ни В, ни и так далее.
Ни один, ни два, ни и так далее.
Ни школы, ни жизни, ни работы, ни времени, ни книги.
Ни искусства, ни смысла, ни правды, ни пользы, ни друга.
Ни знания, ни узла, ни дыры, ни рождения, ни конца, ни реального, ни фальшивого.

Ни короля этой бесполезной безымянной не-земли,
Ни конца этой бессмысленной не-песне,
Ни дня, назначенного для прибытия моих спасителей, чтобы унести меня далеко,
Через зеленые воды, над небом или под глубинами,
Среди белого облака или красной степи.

Или летать вечно между концами,
Или между между,
Или между не-между,
Или ничто ничто, ни спасителя, ни путешествия, ни конца.
Тысяча лет ничего, прячущегося от ничего.

Нет причин скрывать грехи или причин не грешить,
Нет причин притворяться,
Нет причин притворяться, что нет никаких причин.

О, да.
Блондинка бежала по дорожке,
Четырехглазый застрял в ограждении,
Репортера поймали, когда он потел в конюшне.
Блондинка исчезла, Четырехглазый исчез, Гвидо исчезли, Кассирша исчезла, Крис исчез.

Тристан Бонго, человек, который никогда не уходил.
Тристан Бонго никогда не уходил.
Все еще здесь.
Я остался.

Клоун может быть мучеником,
Шлюха может быть ангелом.

Халтурщик становится мастером,
Грубое становится божественным,
Бесконечное, бесконечно малым.

И все грехи неудержимы.

Бесполезно рыть ямы, чтобы спрятаться,
Разрыв приходит и не оставляет камня на камне.

Так что не желай ничего.

Клоун может быть мучеником,
Шлюха может быть ангелом.

Халтурщик становится мастером,
Грубое становится божественным.

Бесконечное, бесконечно малым.
Все грехи неудержимы.