Paroles et traduction Александр Новиков - Ты прохладой меня не мучай... (Live)

Ты прохладой меня не мучай... (Live)

Ты прохладой меня не мучай
И не спрашивай, сколько мне лет
Одержимый тяжёлой падучей
Я душой стал, как жёлтый скелет

Было время, когда из предместья
Я мечтал по-мальчишески - в дым
Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим

И что всеми я буду любим
И что всеми я буду любим
Да! Богат я, богат с излишком...
Был цилиндр, а теперь его нет

Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых штиблет
И известность моя не хуже
От Москвы по Парижскую рвань

Мое имя наводит ужас
Как заборная, громкая брань
Как заборная, громкая брань
Как заборная, громкая брань

И любовь, не забавное ль дело?
Ты целуешь, а губы, как жесть
Знаю, чувство мое перезрело
А твоё не сумеет расцвесть

Мне пока горевать ещё рано
Ну, а если грусть - не беда!
Золотей твоих кос по курганам
Молодая шумит лебеда

Молодая шумит лебеда
Молодая шумит лебеда
Я хотел бы опять в ту местность
Чтоб под шум молодой лебеды

Утонуть навсегда в неизвестность
И мечтать по-мальчишески - в дым
Но мечтать о другом, о новом, Непонятном земле и траве
Что не выразить сердцу словом

И не знает назвать человек
И не знает назвать человек
И не знает назвать человек
Ты прохладой меня не мучай

И не спрашивай, сколько мне лет, Одержимый тяжелой падучей
Я душой стал, как жёлтый скелет
Было время, когда из предместья
Я мечтал по-мальчишески - в дым

Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим
И что всеми я буду любим
И что всеми я буду любим
И что всеми я буду любим...

Don't Torment Me with Your Coolness... (Live)

Don't torment me with your coolness,
And don't ask how old I am.
Possessed by a heavy falling sickness,
My soul has become like a yellow skeleton.

There was a time, from the suburbs,
I dreamt like a boy - to the point of smoke.
That I would be rich and famous,
And that I would be loved by all.

And that I would be loved by all,
And that I would be loved by all.
Yes! I am rich, excessively rich...
I had a top hat, but now it's gone.

Only a single dickey remains,
With a fashionable pair of worn-out boots.
And my fame is no worse,
From Moscow to the Parisian riff-raff.

My name inspires terror,
Like loud, obscene swearing from a fence.
Like loud, obscene swearing from a fence,
Like loud, obscene swearing from a fence.

And love, isn't it a funny thing?
You kiss, but your lips are like tin.
I know, my feelings are overripe,
And yours won't be able to bloom.

It's still too early for me to grieve,
Well, and if sadness comes - it's not a problem!
More golden than your braids across the mounds,
Young goosefoot rustles.

Young goosefoot rustles,
Young goosefoot rustles.
I would like to return to that place,
To drown in the sound of the young goosefoot,

To disappear forever into obscurity,
And dream like a boy - to the point of smoke.
But to dream of something different, something new,
Of an incomprehensible earth and grass,

That the heart cannot express in words,
And that no man can name,
And that no man can name.
Don't torment me with your coolness,

And don't ask how old I am. Possessed by a heavy falling sickness,
My soul has become like a yellow skeleton.
There was a time, from the suburbs,
I dreamt like a boy - to the point of smoke,

That I would be rich and famous,
And that I would be loved by all.
And that I would be loved by all,
And that I would be loved by all,
And that I would be loved by all...