Paroles et traduction Андрей Макаревич - На сопках Маньчжурии (Памяти М. Зощенко)

На сопках Маньчжурии (Памяти М. Зощенко)

В матершинном субботнем загуле шалманчика
Обезьянка спала на плече у шарманщика
А когда просыпалась, глаза ее жуткие
Выражали почти человечью отчаянность
А шарманка дудела про сопки манчжурские
А Тамарка-буфетчица очень печалилась...
— Спит гаолян
Сопки покрыты мглой...
Были и у Томки трали-вали
И не Томкой — Томочкою звали
Целовались с миленьким в осоке
И не пивом пахло, а апрелем
Может быть, и впрямь на той высотке
Сгинул он, порубан и пострелян?!
— Вот из-за туч блеснула луна
Могилы хранят покой...
А последний шарманщик — обломок империи
Все пылил перед Томкой павлиньими перьями
Он выламывал, шкура, замашки буржуйские
То, мол, теплое пиво, то мясо прохладное
А шарманка дудела про сопки манчжурские
И спала на плече обезьянка прокатная...
— Тихо вокруг
Ветер туман унес...
И делясь тоской,как барышами
Подпевали шлюхи с алкашами
А шарманщик ел, зараза, хаши
Алкашам подмигивал прелестно:
Дескать, деньги ваши — будут наши
Дескать, вам приятно — мне полезно!
— На сопках Манчжурии воины спят
И русских не слышно слез...
А часов этак в десять, а может, и ранее
Непонятный чудак появился в шалмании
Был похож он на вдруг постаревшего мальчика
За рассказ, напечатанный неким журнальчиком
Толстомордый подонок с глазами обманщика
Объявил чудака — всенародно — обманщиком!
— Пусть гаолян
Нам навевает сны...
Сел чудак за стол и вжался в угол
И легонько пальцами постукал
И сказал, что отдохнет немного
Помолчав, добавил напряженно,
"Если есть боржом, то ради Бога
Дайте мне бутылочку боржома..."
— Спите, герои русской земли
Отчизны родной сыны...
Обезьянка проснулась, тихонько зацокала
Загляделась на гостя, присевшего около
А Тамарка-буфетчица — сука рублевая
Покачала смущенно прическою пегою
И сказала: "Пардон, но у нас не столовая
Только вы обождите, я на угол сбегаю..."
— Спит гаолян
Сопки покрыты мглой...
А чудак глядел на обезьянку
Пальцами выстукивал морзянку
Словно бы он звал ее на помощь
Удивляясь своему бездомью
Словно бы он спрашивал: "Запомнишь?"
И она кивала: "Да, запомню"
— Вот из-за туч блеснула луна
Могилы хранят покой...
Отодвинул шарманщик шарманку ботинкою
Прибежала Тамарка с боржомной бутылкой
И сама налила чудаку полстаканчика
(Не знавали в шалмане подобные почести)
А Тамарка,в упор поглядев на шарманщика
Приказала: "Играй,— человек в одиночестве"
— Тихо вокруг
Ветер туман унес...
Замолчали шлюхи с алкашами
Только мухи крыльями шуршали...
Стало почему-то очень тихо
Наступила странная минута
Непонятное, чужое лихо
Стало общим лихом почему-то!
— На сопках Манчжурии воины спят
И русских не слышно слез...
Не взрывалось молчаньем, ни матом, ни брехами
Обезьянка сипела спаленными бронхами
И шарманщик, забыв трепотню свою барскую
Сам назначил себе — мол, играй, да помалкивай,
И почти что неслышно сказав: "Благодарствую!"
Наклонился чудак над рукою Тамаркиной...
— Пусть гаолян
Нам навевает сны...
И ушел чудак, не взявши сдачи
Всем в шалмане пожелал удачи...
Вот какая странная эпоха:
Не горим в огне — и тонем в луже!
Обезьянке было очень плохо
Человеку было много хуже!
— Спите, герои русской земли
Отчизны родной сыны...

On the Hills of Manchuria (In Memory of M. Zoshchenko)

In the foul-mouthed Saturday revelry of the tavern
A monkey slept on the organ grinder's shoulder
And when it woke, its eerie eyes
Expressed an almost human despair
And the organ droned about the Manchurian hills
And Tamara, the barmaid, grew very sad...
— The sorghum sleeps
The hills are covered in mist...
Tomka too had her flings
And they called her Tomochka, not Tomka
Kissed her sweetheart in the sedge
And it smelled not of beer, but of April
Maybe he truly perished on that hilltop
Hacked and shot to pieces?!
— Look, the moon has peeked out from behind the clouds
The graves keep their peace...
And the last organ grinder - a fragment of the empire
Kept dusting peacock feathers before Tomka
He threw, the rascal, bourgeois tantrums
Complaining about the warm beer and the cold meat
And the organ droned about the Manchurian hills
And the rented monkey slept on his shoulder...
— Silence all around
The wind carried away the fog...
And sharing their sorrow like profits
The whores and drunkards sang along
And the organ grinder, the scoundrel, ate khash
Winking charmingly at the drunkards:
Saying, your money will be ours
Saying, it's pleasant for you, it's useful for me!
— On the hills of Manchuria, soldiers sleep
And no Russian tears are heard...
And at about ten o'clock, or perhaps earlier
A strange fellow appeared in the tavern
He looked like a suddenly aged boy
For a story printed by some magazine
A fat-faced bastard with deceitful eyes
Publicly declared the fellow a liar!
— Let the sorghum
Bring us dreams...
The fellow sat at a table and huddled in a corner
And tapped his fingers lightly
And said he would rest a little
After a silence, he added tensely,
"If you have Borjomi, for God's sake
Give me a bottle of Borjomi..."
— Sleep, heroes of the Russian land
Sons of the native homeland...
The monkey woke up and chirped softly
Gazing at the guest sitting nearby
And Tamara, the barmaid - a rouble-chasing bitch
Shook her faded hair in embarrassment
And said: "Pardon, but we're not a canteen
Just wait a moment, I'll run to the corner..."
— The sorghum sleeps
The hills are covered in mist...
And the fellow looked at the monkey
Tapping out Morse code with his fingers
As if calling her for help
Marvelling at his homelessness
As if he were asking: "Will you remember?"
And she nodded: "Yes, I will remember"
— Look, the moon has peeked out from behind the clouds
The graves keep their peace...
The organ grinder pushed the organ away with his boot
Tamara came running with a bottle of Borjomi
And poured half a glass for the fellow herself
(They had never known such honours in the tavern)
And Tamara, looking intently at the organ grinder
Ordered: "Play, the man is lonely"
— Silence all around
The wind carried away the fog...
The whores and drunkards fell silent
Only the flies rustled their wings...
It became very quiet for some reason
A strange moment arrived
An incomprehensible, alien sorrow
Somehow became a shared sorrow!
— On the hills of Manchuria, soldiers sleep
And no Russian tears are heard...
The silence was not broken by swearing, curses, or barking
The monkey wheezed with burnt bronchi
And the organ grinder, forgetting his arrogant chatter
Ordered himself - just play and keep quiet,
And saying almost inaudibly: "Thank you!"
The fellow leaned over Tamara's hand...
— Let the sorghum
Bring us dreams...
And the fellow left without taking his change
He wished everyone in the tavern good luck...
What a strange era:
We don't burn in fire - and we drown in a puddle!
The monkey felt very bad
The man felt much worse!
— Sleep, heroes of the Russian land
Sons of the native homeland...