Paroles et traduction Булат Окуджава - Плач по Арбату (Live)

Плач по Арбату (Live)

Все кончается неумолимо.
Миг последний печален и прост.
Как я буду без вас в этом мире,
Протяженном на тысячи верст,
Где все те же дома и деревья,
И метро, и в асфальте трава,
Но иные какие-то лица,
И до вас достучишься едва?
В час, когда распускаются розы,
Так остры обонянье и взгляд,
И забытые мной силуэты
В земляничных дворах шелестят,
И уже по-иному крылато
Все, что было когда-то грешно,
И спасаться от вечной разлуки
Унизительно мне и смешно.
Я унижен тобою, разлука,
И в изменника сан возведен,
И уже укоризны поспели
И слетаются с разных сторон,
Что лиловым пером заграничным,
К меловым прикасаясь листам,
Я тоскую, и плачу, и грежу
По святым по арбатским местам.
Да, лиловым пером из Риеки
По бумаге веду меловой,
Лиловеет души отраженье --
Этот оттиск ее беловой,
Эти самые нежность и робость,
Эти самые горечь и свет,
Из которых мы вышли, возникли,
Сочинились... И выхода нет.
2
Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант.
В Безбожном переулке хиреет мой талант.
Кругом чужие лица, враждебные места.
Хоть сауна напротив, да фауна не та.
Я выселен с Арбата и прошлого лишен,
И лик мой чужеземцам не страшен, а смешон.
Я выдворен, затерян среди чужих судеб,
И горек мне мой сладкий, мой эмигрантский хлеб.
Без паспорта и визы, лишь с розою в руке
Слоняюсь вдоль незримой границы на замке,
И в те, когда-то мною обжитые края,
Все всматриваюсь, всматриваюсь, всматриваюсь я.
Там те же тротуары, деревья и дворы,
Но речи несердечны и холодны пиры.
Там так же полыхают густые краски зим,
Но ходят оккупанты в мой зоомагазин.
Хозяйская походка, надменные уста...
Ах, флора там все та же, да фауна не та...
Я эмигрант с Арбата. Живу, свой крест неся...
Заледенела роза и облетела вся.

Elegy for the Arbat (Live)

All things end, relentless and stark.
The last moment is simple and sad.
How will I be without you in this world,
Stretching over thousands of miles,
Where the same old buildings and trees,
And the metro, and grass in the asphalt,
But other faces,
I can scarcely reach you?
In the hour when roses bloom,
Sense of smell and sight so keen,
And forgotten silhouettes
Rustle in the yards of strawberries,
And somehow differently winged
All that was once a sin,
And to be saved from eternal separation
Is humiliating and absurd to me.
I am abased by you, separation,
And elevated to the status of a traitor,
And already the reproaches are ripe
And flock from all sides,
That with a foreign lilac feather,
Touching chalky sheets,
I long, and weep, and dream
Of the sacred places of the Arbat.
Yes, with a lilac feather from Rijeka
I trace on chalky paper,
The reflection of the soul turns lilac --
This imprint of her white,
This very tenderness and timidity,
This very bitterness and light,
From which we emerged, arose,
Were composed... And there is no way out.
2
I am evicted from the Arbat, an emigrant from the Arbat.
My talent withers in the Ungodly alley.
All around me are alien faces, hostile places.
There is a sauna opposite, but the fauna is not the same.
I am evicted from the Arbat and deprived of the past,
And my face is not terrible to foreigners, but ridiculous.
I am expelled, lost among the fates of others,
And my sweet emigrant bread tastes bitter.
Without a passport and visa, with only a rose in my hand
I wander along the invisible border under lock and key,
And in those once familiar to me regions,
I peer, I peer, I peer.
There are the same sidewalks, trees, and courtyards,
But the speeches are heartless and the feasts cold.
There the thick paints of winter blaze just as well,
But occupants walk in my pet shop.
A master's gait, haughty lips...
Ah, the flora is still the same, but the fauna is not the same...
I am an emigrant from the Arbat. I live, bearing my cross...
The rose has frozen and fallen apart.