Paroles et traduction Ева Польна - Волшебный фонарик

Волшебный фонарик

Капризно, таинственно, тонко и нервно
Застыли цветы на чугунной ограде
А в воздухе рядом, застыли наверно
Без счету молитв и чужих Христа ради
Отдельные жизни и разные эхо
Отделаны златом и грубою лестью
Но близки единым падением греха
Одним бесконечным наотмашь бесчестьем
Ах, руки раскинуть, застыть на мгновенье
Прижаться к холодным немым заветушкам
Услышать, почувствовать, те поколения
Блестящих, румяных собольей опушкой
Скучала? Соскучилась - это вернее
По тем временам, что уже не проснуться
По белым шелкам и по темным аллеям
По тонким китайским драконовым блюдцам
Мой маленький глобус - планета фантазий
Несется вперед, забывая про стремя
Там нет ни Европ, ни Америк, ни Азий
В единственном роде, прошедшее время
Погас мой нелепый, волшебный фонарик
Ему неуютно в заснеженном мире
Я снова одна, снова на тротуаре
Я перерождаюсь в радийном эфире
Застыли цветы, на ограде чугунной
Деревья развесили белые пряди
Торжественно холодно, холодно лунно
Уже ни в моем, ни в михайловском саде

Magic Lantern

Capriciously, mysteriously, subtly, and nervously,
The flowers froze on the cast-iron fence.
And in the air nearby, frozen, surely,
Countless prayers and whispers of "for Christ's sake" hence.
Separate lives and different echoes,
Trimmed with gold and coarse flattery's embrace,
But close in the shared fall of sin's echoes,
One endless, reckless, and wild disgrace.
Oh, to spread my arms, to freeze for a moment,
To press against the cold, silent testaments,
To hear, to feel, those generations foment,
Shining, rosy, with sable embellishments.
Did I miss it? Longed for it – that's more accurate –
For those times that will never reawaken,
For white silks and dark alleys intricate,
For delicate, Chinese dragon-etched platters taken.
My little globe, a planet of fantasies,
Rushes forward, forgetting the stirrup's hold.
There are no Europes, Americas, or Asias to seize,
Only the past tense, a story untold.
My absurd, magic lantern has gone out,
Uncomfortable in this snow-covered world's keep.
I'm alone again, back on the pavement, no doubt,
Reborn in the radio waves, so deep.
The flowers froze on the cast-iron railing,
Trees hung their white strands, so frail and thin.
Solemnly cold, a moonlit prevailing,
No longer in mine, nor in Mikhailovsky Garden's din.