Paroles et traduction План Ломоносова - Небесный паркет

Небесный паркет

Гримируют городу Круппы и Круппики
грозящих бровей морщь,
а во рту
умерших слов разлагаются трупики,
только два живут, жирея -
"сволочь"
и еще какое-то,
кажется, "борщ".
Поэты,
размокшие в плаче и всхлипе,
бросились от улицы, ероша космы:
"Как двумя такими выпеть
и барышню,
и любовь,
и цветочек под росами?"
А за поэтами -
уличные тыщи:
студенты,
проститутки,
подрядчики.
Господа!
Остановитесь!
Вы не нищие,
вы не смеете просить подачки!
Нам, здоровенным,
с шаго саженьим,
надо не слушать, а рвать их -
их,
присосавшихся бесплатным приложением
к каждой двуспальной кровати!
Их ли смиренно просить:
"Помоги мне!"
Молить о гимне,
об оратории!
Мы сами творцы в горящем гимне -
шуме фабрики и лаборатории.
Что мне до Фауста,
феерией ракет
скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!
Я знаю -
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете!
Я,
златоустейший,
чье каждое слово
душу новородит,
именинит тело,
говорю вам:
мельчайшая пылинка живого
ценнее всего, что я сделаю и сделал!

Celestial Parquet

The city wears Krupp and Kruppik makeup,
a furrow of threatening brows,
and in its mouth
lie the decaying corpses of dead words,
only two thrive, fattening -
"bastard"
and another one,
I think, "borscht".
Poets,
soaked in weeping and sobbing,
rushed from the street, ruffling their hair:
"How can we sing of
a young lady,
and love,
and a flower under the dew with these two?"
And behind the poets -
street thousands:
students,
prostitutes,
contractors.
Gentlemen!
Stop!
You are not beggars,
you cannot beg for handouts!
We, the mighty,
with our seven-foot stride,
must not listen, but tear them away -
them,
who have attached themselves as a free supplement
to every double bed!
Should we humbly ask them:
"Help me!"
Beg for a hymn,
for an oratorio!
We are the creators ourselves in a burning hymn -
the noise of the factory and the laboratory.
What do I care about Faust,
with the firework display of rockets
gliding with Mephistopheles on the celestial parquet!
I know -
the nail in my boot
is more nightmarish than Goethe's fantasy!
I,
the golden-mouthed,
whose every word
gives birth to a soul,
names the body,
tell you:
the smallest speck of dust of the living
is more valuable than anything I will do or have done!