Paroles et traduction План Ломоносова - Сотый апрель

Сотый апрель

Пустила
Детка, не бойся, что у меня на шее воловьей
Потноживотые женщины мокрой горою сидят
Это сквозь жизнь я тащу миллионы огромных чистых любовей
И миллион миллионов маленьких грязных любят
Не бойся, что снова, в измены ненастье
Прильну я к тысячам хорошеньких лиц
"Любящие Маяковского" - да ведь это ж династия
На сердце сумасшедшего восшедших цариц
Мария, ближе в раздетом бесстыдстве, в боящейся дрожи ли
Но дай твоих губ неисцветшую прелесть
Я с сердцем ни разу до мая не дожили
А в прожитой жизни лишь сотый апрель есть
Мария! Поэт сонеты поёт Тиане
А я весь из мяса, человек весь
Тело твоё просто прошу, как просят христиане
"Хлеб наш насущный даждь нам днесь"
"Хлеб наш насущный даждь нам днесь"
Мария — дай!
Мария, имя твоё я боюсь забыть, как поэт боится забыть
Какое-то в муках ночей рождённое слово, величием равное богу
Тело твоё я буду беречь и любить, как солдат, обрубленный войною
Ненужный, ничей, бережёт свою единственную ногу
Мария, не хочешь? Не хочешь! Ха!
Значит опять темно и понуро сердце возьму я, слезами окапав
Нести, как собака, которая в конуру
Несёт перееханную поездом лапу
Кровью сердце дорогу радую
Липнет цветами у пыли кителя
Тысячу раз опляшет Иродиадою
Солнце Землю голову Крестителя
Кровью сердце дорогу радую
Липнет цветами у пыли кителя
Тысячу раз опляшет Иродиадою
Солнце Землю голову Крестителя

The Hundredth April

Let it go
Darling, don't fear the oxbow upon my neck,
Where sweat-bellied women sit like a damp mountain range.
Through life I drag millions of vast, pure loves,
And millions upon millions of small, dirty loves that cling.
Fear not that once more, in the tempest of infidelity,
I'll press my lips to thousands of pretty faces.
"Lovers of Mayakovsky" - why, that's a dynasty,
Of queens ascended upon a madman's heart.
Maria, come closer in your undressed shamelessness, trembling with fear or not,
But grant me the unfading charm of your lips.
With this heart, I've never lived to see May,
And in this life I've lived, there's only the hundredth April.
Maria! Poets sing sonnets to their Tiana,
But I am all flesh, entirely human.
I simply ask for your body, as Christians pray,
"Give us this day our daily bread."
"Give us this day our daily bread."
Maria - give!
Maria, I fear forgetting your name, as a poet fears forgetting
Some word born in the throes of night, equal in greatness to God.
I will cherish and love your body, like a soldier maimed by war,
Useless, belonging to no one, cherishes his only remaining leg.
Maria, you don't want to? You don't! Ha!
Then again, I'll take my heart, dark and despondent, drenched in tears,
To carry like a dog that drags to its kennel
A paw crushed by a train.
With blood, I brighten the road for my heart,
Flowers cling to the dust of my tunic.
A thousand times the sun will dance like Salome,
The Earth, the head of the Baptist.
With blood, I brighten the road for my heart,
Flowers cling to the dust of my tunic.
A thousand times the sun will dance like Salome,
The Earth, the head of the Baptist.