Текст песни и перевод на русский Pierre Perret - Le Temps des tabliers bleus

Le Temps des tabliers bleus

Je me souviens mes premiers émois
En l'éclosion de mes vertes années.
Y'avait la guerre et l'école, et pour moi,
C'était chagrin et le piquet
Et Marénotte et tonton Étienne
M'avaient appris à dire bien poliment:
"J'ai eu six ans. Je suis un gentleman."
Et on riait de mon accent.

C'était le temps des tabliers bleus.
A la récré, on était des dieux
Et papa n'appréciait pas: "Maréchal, nous voilà."

Je me souviens d'une maîtresse en or,
Du préau, de la cour, des marronniers,
L'encre violette, la plume sergent major
Et du grillon dans mon plumier.
Je me souviens de cette photo de classe
Où je suis le seul à sourire, comme toujours,
Et de maman qui peignait ma tignasse
Quand je partais l'oeil plein d'amour.

C'était le temps des tabliers bleus.
A la récré, on était des dieux
Et papa n'appréciait pas: "Maréchal, nous voilà."

Je me souviens de cette fin de guerre,
Du café plein de héros fatigués.
Certains rentraient des maquis en colère
Quand leurs copains y'étaient restés.
Ils parlaient tous de prisonniers boches,
De collabos et de camps insensés
Et de ticket pour le pain, les galoches,
Et les zazous venaient danser.

C'était le temps des tabliers bleus.
A la récré, on était des dieux
Et maman gardait pour moi sa ration de chocolat.

Je me souviens des fiers justiciers,
Des beaux yeux de la tondue qui pleurait
Et de Joseph - Papa l'avait caché -
Quand il revint le remercier.
Puis ce fut le temps des belles parties de pêche
Dans ces matins que l'on cueille en silence.
Papa, maman avaient une âme fraîche.
Ce fut toujours la connivence.

Fini le temps de tabliers bleus.
A quatorze ans, j'allais être vieux
Et papa voulait déjà que je trouve le la.
Ces années tendres où j'étais heureux,
Tous ces souvenirs loin du couvre-feu
Sont ressortis d'une poche de mon tablier bleu.

Время синих передников

Я помню свои первые волнения,
В расцвете моих юных лет.
Была война и школа, и для меня
Это были огорчения и наказание стоянием в углу,
И Марéнотт, и дядя Этьен
Научили меня говорить очень вежливо:
"Мне шесть лет. Я джентльмен."
И все смеялись над моим акцентом.

Это было время синих передников.
На переменах мы были богами,
И папа не одобрял: "Маршал, мы идем".

Я помню золотую учительницу,
Школьный двор, каштаны,
Фиолетовые чернила, перьевую ручку,
И сверчка в моем пенале.
Я помню эту классную фотографию,
Где я один улыбаюсь, как всегда,
И маму, которая расчесывала мои волосы,
Когда я уходил, полный любви.

Это было время синих передников.
На переменах мы были богами,
И папа не одобрял: "Маршал, мы идем".

Я помню этот конец войны,
Кафе, полное усталых героев.
Некоторые возвращались из Сопротивления в гневе,
Когда их товарищи там остались.
Они все говорили о пленных бошах,
О коллаборационистах и безумных лагерях,
И о талонах на хлеб, деревянных башмаках,
И стиляги приходили танцевать.

Это было время синих передников.
На переменах мы были богами,
И мама хранила для меня свою порцию шоколада.

Я помню гордых мстителей,
Красивые глаза остриженной женщины, которая плакала,
И Иосифа - папа его спрятал -
Когда он вернулся, чтобы поблагодарить его.
Потом настало время прекрасных рыбалок
В те утра, которые мы встречали в тишине.
У папы, мамы была чистая душа.
Это всегда было взаимопонимание.

Кончилось время синих передников.
В четырнадцать лет я должен был стать взрослым.
И папа уже хотел, чтобы я нашел свой путь.
Эти нежные годы, когда я был счастлив,
Все эти воспоминания, далекие от комендантского часа,
Выпали из кармана моего синего передника.