Поезд (Live) - 25/17 перевод на английский

Поезд (Live)

Черный поезд раз, два. Плачут дети и вдова.
Черный поезд три, четыре. Ты не спрячешься в квартире.
Черный поезд пять, шесть. Просто так в него не сесть.
Семи и восемь не грусти. Девять десять бог простит.
Это как повестка в армию или в суд.
Ты можешь прятаться, но все равно найдут.
Черная метка на ладони флибустьера.
Или последний этап, испытаний веры.
Пути проложены во все континенты Земли.
Куда, ни летят самолеты, ни ходят корабли.
Луч света режет полотно темноты.
Оставляя позади боль слезы и цветы.
На этом поезде ты не отыщешь стоп-кран.
И все что собрал в неподъемный чемодан.
Раздашь на вокзале близким и тем, кто ждал.
Они будут вспоминать тебя иногда.
И вот котлы задышали, тронулся состав.
За несколько секунд свою жизнь пролистав.
Ты вдруг загрустил в переполненном вагоне.
О тех, кого все же не увидел на перроне.
Черный поезд раз, два. Плачут дети и вдова.
Черный поезд три, четыре. Ты не спрячешься в квартире.
Черный поезд пять, шесть. Просто так в него не сесть.
Семи и восемь не грусти. Девять десять бог простит.
Билетов хватит на всех, бронь не отменить.
Когда твой рейс, скажет рак, инсульт, менингит.
Проводник проверит даты, раздаст постельное.
Рубаху пластырем лепет к груди тепло котельное.
Сквозь скелеты берез мелькают купала.
По битому стеклу босые дети мал мала.
А в окне напротив май, яблоня цветет.
Девица с косой пшеничной, молоко и мед.
Кореец и хрипатый в тамбуре пьют Три топора.
Патлатый тощий очкарик с ними рок до утра.
Танцовщица танго с ворошиловским стрелком.
Меня как земляка зовут в купе, на плюшки с кипятком.
А в моем вагоне наши все: бабуля дедуля.
Друганы: Ростик, Миха и Серега-Пуля.
Все на кипеше мечат икру как осетр.
Кого из нас встретит рыбак Петр.
Черный поезд раз, два. Плачут дети и вдова.
Черный поезд три, четыре. Ты не спрячешься в квартире.
Черный поезд пять, шесть. Просто так в него не сесть.
Семи и восемь не грусти. Девять десять бог простит.

The Train (Live)

Black train, one, two. Children cry and the widow too.
Black train, three, four. You can't hide inside your door.
Black train, five, six. You can't just hop on this fix.
Seven and eight, don't be blue. Nine, ten, God forgives you.
It's like a draft notice, for the army or the court.
You can try to hide, but they'll find you, that's for sure.
A black mark, on the buccaneer's hand it lies.
Or the final stage, where faith is put to the test, it cries.
Tracks are laid to every continent on Earth's sphere.
Where planes don't fly and ships don't sail, it will appear.
A ray of light cuts through the canvas of the night.
Leaving behind pain, tears, and flowers, taking flight.
On this train, you won't find an emergency brake.
And everything you've gathered, in your heavy suitcase, a mistake.
You'll give it away at the station, to those who were close and those who cared.
They'll remember you sometimes, as the weight is shared.
And now the boilers breathe, the train begins to depart.
In a few seconds, your life flashes, a work of art.
You suddenly feel sadness, in the crowded carriage so tight.
For those you didn't see, on the platform, taking flight.
Black train, one, two. Children cry and the widow too.
Black train, three, four. You can't hide inside your door.
Black train, five, six. You can't just hop on this fix.
Seven and eight, don't be blue. Nine, ten, God forgives you.
There are enough tickets for everyone, no cancellations allowed.
When your flight is, cancer, stroke, meningitis will say out loud.
The conductor will check the dates, hand out the bedding with care.
A shirt with a plaster, babbling to the chest, warmth to share.
Through the skeletons of birches, cupolas flicker and gleam.
On broken glass, barefoot children, a fleeting dream.
And in the window opposite, May, an apple tree in bloom.
A maiden with wheat-colored braid, milk and honey in the room.
A Korean and a hoarse man drink "Three Axes" in the vestibule's haze.
A skinny, long-haired guy with glasses rocks with them through the days.
A tango dancer with a Voroshilov sharpshooter, a sight to behold.
They invite me as a fellow countryman, to their compartment, with warmth to unfold.
And in my carriage, all our people: grandma and grandpa too.
My buddies: Rostik, Micha, and Serega-Bullet, a crew.
Everyone's hustling, eating caviar like a sturgeon's delight.
Which one of us will fisherman Peter meet tonight?
Black train, one, two. Children cry and the widow too.
Black train, three, four. You can't hide inside your door.
Black train, five, six. You can't just hop on this fix.
Seven and eight, don't be blue. Nine, ten, God forgives you.