Текст и перевод песни Bill Staines - My Grandfather's Clock

My Grandfather's Clock

My Grandfather's clock was too large for the shelf,
So it stood ninety years on the floor.
It was taller by half than the old man himself,
Though it weighed not a pennyweight more.

It was bought on the morn of the day he was born,
It was always his treasure and pride,
And it stopped short, never to go again, when the old man died.

In watching its pendulum swing to and fro,
Many hours he spent as a boy.
And in childhood and manhood the clock seemed to know,
And it shared both his sorrow and joy.

And it struck twenty-four when he entered the door,
With a blooming and beautiful bride,
And it stopped short, never to go again, when the old man died.

Ninety years without slumbering, tick, tock, tick, tick,
It's life seconds numbering, tick tock, tick, tock,
And it stopped short, never to go again, when the old man died.

My Grandfather said that of those he could hire,
Not a servant so faithful he found.
It wasted no time and it had one desire,
At the end of the week to be wound.

And it stayed in its place, not a frown upon its face,
And it's hands never hung by it's side,
And it stopped short, never to go again, when the old man died.

Now it rang an alarm in the still of the night,
An alarm that for years had been dumb.
We knew that his spirit was pluming in flight,
That his hour of departure had come.

Still the clock kept its time with a soft and muffled chime,
As we silently stood by his side,
And it stopped short, never to go again, when the old man died.

Ninety years without slumbering, tick, tock, tick, tick,
It's life seconds numbering, tick tock, tick, tock,
And it stopped short, never to go again, when the old man died.

Дедушкины часы

Дедушкины часы были слишком большими для полки,
Поэтому они простояли девяносто лет на полу.
Они были выше старика на целую половину,
Хотя весили ни на пенни больше его самого.

Их купили утром в день его рождения,
Они всегда были его сокровищем и гордостью,
И они остановились, чтобы больше никогда не идти, когда старик умер.

Наблюдая за качанием маятника туда-сюда,
Он проводил много часов в детстве, будучи мальчиком.
И в детстве, и в зрелости, казалось, часы всё знали,
И разделяли с ним и горе, и радость.

И они пробили двадцать четыре раза, когда он вошел в дверь,
Со своей цветущей и прекрасной невестой,
И они остановились, чтобы больше никогда не идти, когда старик умер.

Девяносто лет без сна, тик-так, тик-так,
Отсчитывая секунды жизни, тик-так, тик-так,
И они остановились, чтобы больше никогда не идти, когда старик умер.

Мой дед говорил, что из всех, кого он мог нанять,
Не было слуги вернее этих часов.
Они не тратили время попусту и имели одно желание,
Быть заведенными в конце каждой недели.

И они стояли на своем месте, без единой тени хмурости на циферблате,
И их стрелки никогда не опускались,
И они остановились, чтобы больше никогда не идти, когда старик умер.

Однажды ночью они зазвонили тревогу,
Тревогу, которая годами молчала.
Мы знали, что его дух готовится к полету,
Что настал его час ухода.

Часы продолжали отсчитывать время тихим, приглушенным боем,
Пока мы молча стояли рядом с ним,
И они остановились, чтобы больше никогда не идти, когда старик умер.

Девяносто лет без сна, тик-так, тик-так,
Отсчитывая секунды жизни, тик-так, тик-так,
И они остановились, чтобы больше никогда не идти, когда старик умер.