Текст и перевод песни Georges Moustaki - Alexandrie (Live Olympia, Paris / Avril 1977)

Alexandrie (Live Olympia, Paris / Avril 1977)

Je vous chante ma nostalgie
Ne riez pas si je rougis
Mes souvenirs n'ont pas vieilli
J'ai toujours le mal du pays

Ça fait pourtant vingt cinq années
Que je vis loin d'où je suis né
Vingt cinq hivers que je remue
Dans ma mémoire encore émue

Le parfum les odeurs les cris
De la cité d'Alexandrie
Le soleil qui brûlait les rues
Où mon enfance a disparu

Le chant la prière à cinq heures
La paix qui nous montait au coeur
L'oignon cru et le plat de fève
Nous semblaient un festin de rêve

La pipe à eau dans les cafés
Et le temps de philosopher
Avec les vieux les fous les sages
Et les étrangers de passage

Arabes Grecs Juifs Italiens
Tous bons Méditerranéens
Tous compagnons du même bord
L'amour et la folie d'abord

Je veux chanter pour tous ceux qui
Ne m'appelaient pas Moustaki
On m'appelait Jo ou Joseph
C'était plus doux c'était plus bref

Amis des rues ou du lycée
Amis du joli temps passé
Nos femmes étaient des gamines
Nos amours étaient clandestines

On apprenait à s'embrasser
On n'en savait jamais assez
Ça fait presqu'une éternité
Que mon enfance m'a quitté

Elle revient comme un fantôme
Elle me ramène en son royaume
Comme si rien n'avait changé
Et que le temps s'était figé

Elle ramène mes seize ans
Elle me les remet au présent
Pardonnez-moi si je radote
Je n'ai pas trouvé l'antidote

Pour guérir de ma nostalgie
Ne riez pas si je rougis
On me comprendra j'en suis sûr
Chacun de nous a sa blessure

Son coin de paradis perdu
Son petit jardin défendu
Le mien s'appelle Alexandrie
Et c'est là-bas loin de Paris.

Александрия (концерт в Олимпии, Париж / апрель 1977)

Я пою тебе о своей ностальгии,
Не смейся, если я краснею,
Мои воспоминания не постарели,
Я все еще тоскую по родине.

Хотя прошло уже двадцать пять лет,
С тех пор, как я живу вдали от места, где родился,
Двадцать пять зим я ворошу,
В своей памяти, все еще взволнованной.

Аромат, запахи, крики,
Города Александрии,
Солнце, которое жгло улицы,
Где исчезло мое детство.

Пение, молитва в пять часов,
Покой, который поднимался к нам в сердца,
Сырой лук и блюдо из бобов,
Казались нам сказочным пиршеством.

Кальян в кафе,
И время философствовать,
Со стариками, безумцами, мудрецами,
И проезжими иностранцами.

Арабы, греки, евреи, итальянцы,
Все славные средиземноморцы,
Все товарищи по одному берегу,
Любовь и безумие прежде всего.

Я хочу петь для всех тех, кто,
Не называл меня Мустаки,
Меня называли Джо или Жозеф,
Это было нежнее, это было короче.

Друзья с улиц или из лицея,
Друзья прекрасного прошлого,
Наши женщины были девчонками,
Наши любови были тайными.

Мы учились целоваться,
Нам всегда было мало,
Прошла почти целая вечность,
С тех пор, как меня покинуло детство.

Оно возвращается, как призрак,
Оно возвращает меня в свое царство,
Как будто ничего не изменилось,
И время застыло.

Оно возвращает мои шестнадцать лет,
Оно возвращает их мне в настоящее,
Прости меня, если я повторяюсь,
Я не нашел противоядия.

Чтобы излечиться от своей ностальгии,
Не смейся, если я краснею,
Меня поймут, я уверен,
У каждого из нас своя рана.

Свой уголок потерянного рая,
Свой маленький запретный сад,
Мой называется Александрия,
И он там, далеко от Парижа.