Осень Дукалиса - ILWT перевод на английский

Осень Дукалиса

именно этой осенью
Дукалис понял, что виски
стали с проседью
часто рябит в глазах,
но чаще ноет тело
встречал ноябрь глазами из окна отдела
усталый взгляд бросал,
да без толку
то на Ларина, то на Волкова
а те сидят по углам,
трещат громко
столы, парки, дела, графин, стакан, пробка
все эти байки он уже сто раз слышал
взял из сейфа стечкин и молча вышел
в рваной кожаной куртке и вязанной шапке
медленно зашагал по дворам петроградки
по бульвару бродило милицейское тулово
тут и Настя Абдулова пару плюх вдула бы
но не фортануло, судьба бортанула
а подмышкой елозило дуло

этот мерзкий дождь вяло бил по крышам
опер шёл не спеша и себя не слышал
заливалась обида и закипала злость
вопрос на миллион: куда ушла молодость?
куда девались друзья, с кем было так просто?
куда ушли мои лихие девяностые?
когда по выходным с девчонкой толстой
танцевал под "кармен", произносил тосты
ловил барыг взрослых
валил бандюг рослых
и строил летний домик себе где-то под Тосно
чуть больше тридцати
мне не перечили
топили с Лариным печь
зачем лечили печень?
и было это здорово, мы были ближе
гораздо лучше, чем сейчас, гораздо пизже
и всё нам было как игра: мы так беспечны
теперь мне кажется, что прошла вечность

и только этой осенью так защемило сердце

дома нет никого, только старые перцы

бутылка водки
Пять ампул гипомерца

и смысла нет уже на лучшее надеяться
и этот город стал другим, хотя, по-прежнему дорог
практически чужим
когда тебе за сорок
иные мысли, люди, фразы
совсем иные
спасибо вам, стабильные нулевые
все было многогранным
вдруг стало плоским
вагон метро безудержно летел до приморской
скупым слезы из глаз
копя последние силы
Дукалис направлялся в сторону залива
думал о своём:
вся наша жизнь - книга
всё, дочитал читал её, вспомнил отчий дом в Риге
улыбка матери была столь яркой, чистой
он усмехнулся; затем раздался выстрел

Dukalis' Autumn

It was this autumn, my love,
that Dukalis realized his whiskey
had gone grey,
his vision often blurred,
but more often, his body ached.
He met November with eyes from his office window,
casting a tired glance,
but to no avail,
at Larin, then at Volkov.
And they sat in the corners,
chattering loudly,
tables, parks, business, decanter, glass, cork.
He'd heard all these stories a hundred times.
He took the Stechkin from the safe and left silently,
in a ripped leather jacket and knitted hat,
slowly walking through the courtyards of Petrograd.
A policeman's bulky frame wandered along the boulevard.
Even Nastya Abdulova would have given a couple of blows there,
but no luck, fate turned its back,
and a muzzle nudged under his arm.

This nasty rain beat languidly on the roofs.
The detective walked slowly, not hearing himself.
Resentment welled up and anger boiled over.
The million-dollar question: where did youth go?
Where did the friends go, with whom it was so easy?
Where did my dashing nineties go?
When on weekends with a plump girl,
I danced to "Carmen", made toasts,
caught grown-up drug dealers,
knocked down tall thugs,
and built a summer house somewhere near Tosno.
Just over thirty,
no one contradicted me.
Larin and I heated the stove,
why did we treat our livers?
And it was great, we were closer,
much better than now, much cooler.
And everything was like a game to us: we were so carefree.
Now it seems like an eternity has passed.

And only this autumn did my heart ache so much.

There's no one home, only old timers.

A bottle of vodka,
Five ampoules of HypoMerz.

And there's no point in hoping for the best anymore.
And this city has become different, though, still dear,
almost alien,
when you're over forty.
Different thoughts, people, phrases,
completely different.
Thank you, stable noughties.
Everything was multifaceted,
suddenly became flat.
The subway car flew unrestrainedly to Primorskaya.
Tears welled up in his eyes,
mustering his last strength,
Dukalis headed towards the bay.
Thinking to himself:
our whole life is a book.
That's it, I've finished reading it, remembered my father's house in Riga.
My mother's smile was so bright, pure.
He smiled; then a shot rang out.