Текст и перевод песни Juliette Gréco ‎ - Les vieux

Les vieux

Les vieux ne parlent plus ou alors seulement parfois du bout des yeux
Même riches ils sont pauvres, ils n'ont plus d'illusions et n'ont qu'un coeur pour deux
Chez eux ça sent le thym, le propre, la lavande et le verbe d'antan
Que l'on vive à Paris on vit tous en province quand on vit trop longtemps
Est-ce d'avoir trop ri que leur voix se lézarde quand ils parlent d'hier
Et d'avoir trop pleuré que des larmes encore leur perlent aux paupières
Et s'ils tremblent un peu est-ce de voir vieillir la pendule d'argent
Qui ronronne au salon, qui dit oui qui dit non, qui dit: je vous attends

Les vieux ne rêvent plus, leurs livres s'ensommeillent, leurs pianos sont fermés
Le petit chat est mort, le muscat du dimanche ne les fait plus chanter
Les vieux ne bougent plus leurs gestes ont trop de rides leur monde est trop petit
Du lit à la fenêtre, puis du lit au fauteuil et puis du lit au lit
Et s'ils sortent encore bras dessus bras dessous tout habillés de raide
C'est pour suivre au soleil l'enterrement d'un plus vieux, l'enterrement d'une plus laide
Et le temps d'un sanglot, oublier toute une heure la pendule d'argent
Qui ronronne au salon, qui dit oui qui dit non, et puis qui les attend

Les vieux ne meurent pas, ils s'endorment un jour et dorment trop longtemps
Ils se tiennent par la main, ils ont peur de se perdre et se perdent pourtant
Et l'autre reste là, le meilleur ou le pire, le doux ou le sévère
Cela n'importe pas, celui des deux qui reste se retrouve en enfer
Vous le verrez peut-être, vous la verrez parfois en pluie et en chagrin
Traverser le présent en s'excusant déjà de n'être pas plus loin
Et fuir devant vous une dernière fois la pendule d'argent
Qui ronronne au salon, qui dit oui qui dit non, qui leur dit: je t'attends
Qui ronronne au salon, qui dit oui qui dit non et puis qui nous attend

Старики

Старики больше не говорят, или лишь иногда, одними глазами.
Даже богатые, они бедны, у них больше нет иллюзий, и у них осталось лишь одно сердце на двоих.
У них пахнет тимьяном, чистотой, лавандой и словами прошлого.
Даже живя в Париже, все мы живем в провинции, когда живем слишком долго.
Может, оттого, что слишком много смеялись, их голоса срываются, когда они говорят о вчерашнем,
и оттого, что слишком много плакали, слезы все еще наворачиваются у них на глазах.
И если они немного дрожат, то это оттого, что видят, как стареют серебряные часы,
которые тихонько тикают в гостиной, которые говорят «да», которые говорят «нет», которые говорят: «Я жду тебя».

Старики больше не мечтают, их книги дремлют, их пианино закрыты.
Котёнок умер, мускатное вино по воскресеньям больше не заставляет их петь.
Старики больше не двигаются, в их жестах слишком много морщин, их мир слишком мал.
От кровати к окну, потом от кровати к креслу, а потом от кровати к кровати.
И если они все же выходят, под руку, одетые в жесткую одежду,
то это для того, чтобы проводить под солнцем похороны кого-то еще старше, похороны кого-то еще уродливее.
И на время одного рыдания забыть на целый час о серебряных часах,
которые тихонько тикают в гостиной, которые говорят «да», которые говорят «нет», и которые ждут их.

Старики не умирают, они засыпают однажды и спят слишком долго.
Они держатся за руки, боятся потеряться, и все же теряются.
И другой остается, лучший или худший, нежный или суровый.
Это не имеет значения, тот из двоих, кто остается, оказывается в аду.
Вы, возможно, увидите его, вы, возможно, увидите ее иногда в дожде и в печали,
проходящего через настоящее, уже извиняясь за то, что не дальше.
И убегающего от вас в последний раз от серебряных часов,
которые тихонько тикают в гостиной, которые говорят «да», которые говорят «нет», которые говорят им: «Я жду тебя».
Которые тихонько тикают в гостиной, которые говорят «да», которые говорят «нет», и которые ждут нас.