Текст и перевод песни Robbie Fulks - Never Come Home

Never Come Home

Maybe time has brought some changes
Maybe I remember wrong
It stands to reason I've grown softer
I was married for so long

I took a chill late last april
Lost thirty pounds by mid july
Not that the old place was the answer
Just one last thing that I could try

I had scarcely laid my bag down
When my misjudgement hit me square
I was welcomed like a guilty prisoner
Old grievances fouled the air

Four houndred miles mean nothing
One mans troubles are his own
The land is run down and ragged
I should have never come home

There's a couple of babies in the cradle
Sister's gone east for a time
Mama's boiling water by the wood stove
Neighbours stealing glances through the blind

Now she's looking at me through their eyes
And I see the thought she hides in vain
All my years among the (?) the fallen
Have made this cancer in my brain

Cheap coal's spilling from the hilltops
The earth is shaking from them old drag lines
But when these little towns lie sleeping
It's like it must have been before mankind

Watch the wild mid summer moonlight
Drifting slow across the lawn
Catch the outlines the creation
As morning comes on

Now there's cousins dropping in from Briersville
With self regard these baptists farely shine
Mama gives them high admiration
Contempt is the best that I can find

Four hundred miles mean nothing
One mans troubles are his own
Sick and torn from wife and children
I should have never come home

I hear them whispering my name
Late at night beneath my room
Their voices rise as they grow drunker
Black vultures gathering at my tomb

Humbled by the ancient jewish prophets
Dazzled by the distant network theme
Born by the promise of tomorrow
Bury me with all speed

Now I was born in New York City
Down here I'm near a slave
Can't hardly take in one more body
Can't afford another grave

Four houndred miles mean nothing
One mans troubles are his own
This land is run down and ragged
I should have never come home

Никогда не возвращайся домой

Может, время принесло перемены,
Может, я ошибаюсь в своих воспоминаниях,
Логично, что я стал мягче,
Я был женат так долго.

Я простыл в конце апреля,
Потерял тринадцать килограмм к середине июля,
Не то чтобы родной дом был ответом,
Просто еще одна вещь, которую я мог попробовать.

Едва я опустил свою сумку,
Как моя ошибка ударила меня в лоб,
Меня встретили как виновного заключенного,
Старые обиды отравили воздух.

Шестьсот километров ничего не значат,
У каждого свои проблемы,
Земля истощена и заброшена,
Мне не следовало возвращаться домой.

Пара младенцев в колыбели,
Сестра уехала на восток на время,
Мама кипятит воду на дровяной печи,
Соседи украдкой поглядывают сквозь жалюзи.

Теперь она смотрит на меня их глазами,
И я вижу мысль, которую она тщетно скрывает,
Все мои годы среди падших,
Породили эту раковую опухоль в моем мозгу.

Дешевый уголь сыплется с вершин холмов,
Земля дрожит от этих старых драглайнов,
Но когда эти маленькие городки спят,
Все как будто до появления человечества.

Смотрю на дикий летний лунный свет,
Медленно плывущий по лужайке,
Улавливаю очертания мироздания,
С наступлением утра.

Вот и кузены пожаловали из Брайерсвилля,
Своим самомнением эти баптисты прямо-таки сияют,
Мама восхищается ими,
А я могу найти лишь презрение.

Шестьсот километров ничего не значат,
У каждого свои проблемы,
Больной и оторванный от жены и детей,
Мне не следовало возвращаться домой.

Я слышу, как они шепчут мое имя,
Поздно ночью под моей комнатой,
Их голоса становятся громче по мере того, как они пьянеют,
Черные стервятники собираются у моей могилы.

Смиренный древними еврейскими пророками,
Ослепленный далекой сетевой темой,
Рожденный обещанием завтрашнего дня,
Похороните меня поскорее.

Я родился в Нью-Йорке,
А здесь я почти как раб,
Земля едва ли примет еще одно тело,
Не могу себе позволить еще одну могилу.

Шестьсот километров ничего не значат,
У каждого свои проблемы,
Эта земля истощена и заброшена,
Мне не следовало возвращаться домой.