Vu De Ma Quarantaine - Romain Didier перевод на русский

Vu De Ma Quarantaine

On rêvait de jeter les balises aux orties
De quitter les sentiers sans les perdre de vue
On se voulait poètes si possible maudits
On cherchait du génie aux fourmis de la rue
On raturait l'histoire on recalait Molière
On renvoyait Baud'laire en cure de désintox
Au creux d'un coquillage en écoutant la mer,
Il nous semblait entendre les marées d'équinoxe
Sur du petit carreau vingt et un, vingt neuf septembre
J'écrivais mes mémoires à peine vieilles du soir même
J'y maudissais toujours une fille qui m'aim'rait
p't'être
Si j'avais le courage de lui dire que le l'aime
Je sais combien sont rares les hommes qui peuvent
encore
Regarder sans pâlir leurs rides dans la glace
Je savais que le temps me remettrait le mors
Alors 1.e condamnais l'av'nir par contumace
J'pensais pouvoir aider le monde à marcher droit
J'effleurais des crinières, j'montais en amazone
J'avais quinze ou seize ans, d'l'amour dix-mille carats
Je voulais mériter l'amitié du "Grand Meaulne'
On est tous papillons avant d'être chenilles
On en garde caché l'inconsolable peine
Parfois je pense à ça en regardant mes filles
Leurs ailes sont si belles vues de ma quarantaine

Взгляд из моих сорока

Мы мечтали отбросить маяки к черту,
Свернуть с проторенных путей, не теряя их из виду.
Мы хотели быть поэтами, и по возможности проклятыми.
Мы искали гениальность в уличных муравьях.
Мы переписывали историю, отправляли Мольера на пересдачу,
Отправляли Бодлера на реабилитацию от интоксикации.
Слушая море в раковине,
Нам казалось, что мы слышим приливы равноденствия.
Двадцать первого, двадцать девятого сентября, на клочке бумаги
Я писал свои мемуары, которым не было и вечера.
Я всё ещё проклинал в них девушку, которая полюбит меня.
Может быть,
Если бы у меня хватило смелости сказать ей, что я люблю её.
Я знаю, как редки мужчины, которые могут
Всё ещё
Смотреть на свои морщины в зеркале, не бледнея.
Я знал, что время наденет на меня узду,
Поэтому я заочно осудил будущее.
Я думал, что смогу помочь миру идти прямым путем,
Я заплетал гривы, я скакал верхом.
Мне было пятнадцать или шестнадцать лет, любви было десять тысяч каратов,
Я хотел заслужить дружбу "Великого Мольна".
Мы все бабочки, прежде чем стать гусеницами,
Мы храним в тайне эту безутешную боль.
Иногда я думаю об этом, глядя на своих дочерей,
Их крылья так прекрасны, если смотреть на них с высоты моих сорока лет.