Текст и перевод песни Sadistik feat. Lotte Kestner - City in Amber

City in Amber

They say the dead never speak, maybe I don't listen
To their sweet nothings in the crazy world I live in
I'm in a flush grey Seattle on Monday as the sun rays chase the shadows up hills
With a child-like sentiment, catch me if you can, it's a fight flight rhetoric
Dancing on command till the night's light's setting in
Fancy what you have, it's the zeitgeist yet again
In hindsight to find my cause of death I chased my dreams then I lost my breath - get it?
Am I clever with the words? Does it really really matter when you're entering a hearse?
Look, I'm alone in a coma from the methadone
Searching for a saint that was frozen in a bed of snow
And then I'll excavate the set of bones
Easy come, easy go, better late than never though
Here we go again, we can call it my defeat
When my tongue is in my cheek for a solid ninety weeks
Swallow pride and grief, it was all I really had, just so I could understand that is all that I can be
And from a bird's eye view, sixteen shots and I'll earn my dues
Sixteen shots and the world I knew is a resting plot for the curbside blues
I see a city trapped in amber full of all the joy and the misery that's captured
Bright lights emitting in a pattern by the fireflies like a symphony of lanterns

Город в янтаре

Говорят, мертвые не говорят, может, я просто не слушаю
Их сладкий шепот в этом безумном мире, где я живу.
Я в сером, дождливом Сиэтле в понедельник, солнечные лучи гонят тени в гору.
С детской непосредственностью, поймай меня, если сможешь, это риторика бегства.
Танцую по команде, пока не начнет смеркаться.
Представь, что у тебя есть, это дух времени, опять же.
Оглядываясь назад, чтобы найти причину своей смерти, я гнался за мечтами, а потом задохнулся – понимаешь?
Умен ли я в словах? Имеет ли это вообще значение, когда ты въезжаешь в катафалк?
Смотри, я один в коме от метадона,
Ищу святую, замерзшую в снежной постели.
И тогда я откопаю груду костей.
Легко пришло, легко ушло, лучше поздно, чем никогда.
Вот опять, мы можем назвать это моим поражением.
Когда мой язык за щекой целых девяносто недель.
Проглотить гордость и горе, это все, что у меня было, чтобы я мог понять, что это все, чем я могу быть.
И с высоты птичьего полета, шестнадцать выстрелов, и я получу то, что заслужил.
Шестнадцать выстрелов, и мир, который я знал, станет местом упокоения для придорожной тоски.
Я вижу город, заточенный в янтаре, полный всей радости и страдания, которые он хранит.
Яркие огни мерцают, словно светлячки, симфония фонарей.