Текст и перевод песни The Jezabels - Hurt Me

Hurt Me

Oh my love is that a vulture?
Don′t tell me it's a vulture
Standing beside you
Do you see your own face in his eyes?
Do you see him like I do?
I used to be that, when you said you believed it,
I would believe it too.
It used to be that, when you said you were leaving,
I′d want to follow you,
But never where the dogs bark
And I remember praying at the dinner table
For you to come around,
Maybe pat me on the back,
When you're able
Now I've a dream of you with half a face
And you take me to a rooftop and skin me,
Come on, Abel, are you going to skin me?
And use it as a mask to keep you in the dark,
When the shadow of the moon won′t do,
Because on you, the moon is but a pearl,
Stolen from your mother′s bedside,
The day you came into the world.
And still now I can hear the dogs bark.
And I remember praying at the dinner table,
For you to come around,
Maybe pat me on the back
When you're able
Whole cities light up,
But nothing can compare to you, baby.
So I stay waiting,
Laying on the dinner table,
Waiting for you to hurt me
Come on, Abel, hurt me, hurt me, hurt me.
Come on, Abel, cut me, cut me, serve me (′round the table).
And now it's laying on the table, waiting for you on the table
To carve it up and watch the spray go across the river-bed,
And sweet aromas fill the halls from all the bodies that came before
And that′s the body; I swear that's the body
I remember, was laying on the dinner table
When you came around, said, "You′ll be doing fine when you're able."
Oh whole cities light up,
But nothing can compare to you, baby.
So I stay waiting, laying on the dinner table.
Hurt me, hurt me, hurt me,
Cut me, cut me, serve me.

Рани меня

О мой любимый, это стервятник?
Не говори мне, что это стервятник,
Стоящий рядом с тобой.
Видишь ли ты свое лицо в его глазах?
Видишь ли ты его так же, как я?
Я была такой же, когда ты говорил, что веришь в это,
Я тоже верила.
Было время, когда ты говорил, что уходишь,
Я хотела последовать за тобой,
Но не туда, где лают собаки.
И я помню, как молилась за обеденным столом,
Чтобы ты образумился,
Может быть, похлопал меня по спине,
Когда сможешь.
Теперь мне снится сон, где у тебя пол-лица,
И ты ведешь меня на крышу и сдираешь с меня кожу,
Ну же, Авель, ты собираешься содрать с меня кожу?
И использовать ее как маску, чтобы оставаться в темноте,
Когда тени луны не хватает,
Потому что на тебе луна — всего лишь жемчужина,
Украденная с прикроватной тумбочки твоей матери,
В день, когда ты появился на свет.
И до сих пор я слышу лай собак.
И я помню, как молилась за обеденным столом,
Чтобы ты образумился,
Может быть, похлопал меня по спине,
Когда сможешь.
Целые города освещаются,
Но ничто не сравнится с тобой, милый.
Поэтому я продолжаю ждать,
Лежа на обеденном столе,
Жду, когда ты ранишь меня.
Ну же, Авель, рани меня, рани меня, рани меня.
Ну же, Авель, разрежь меня, разрежь меня, подай меня (к столу).
И теперь оно лежит на столе, ждет тебя на столе,
Чтобы ты разрезал его и смотрел, как брызги летят через русло реки,
И сладкие ароматы наполняют залы от всех тел, что были до этого,
И это тело; клянусь, это то тело,
Которое, я помню, лежало на обеденном столе,
Когда ты подошел и сказал: "У тебя все будет хорошо, когда ты сможешь".
О, целые города освещаются,
Но ничто не сравнится с тобой, милый.
Поэтому я продолжаю ждать, лежа на обеденном столе.
Рани меня, рани меня, рани меня,
Разрежь меня, разрежь меня, подай меня.