Текст и перевод песни Аквариум - Афанасий Никитин буги (Хождения за три моря - 2)

Афанасий Никитин буги (Хождения за три моря - 2)

Мы съехали с МакДугал в середине зимы:
Моя подруга из Тольятти, я сам из Костромы.
Мы бы дожили до лета, а там — секир-башка,
Но в кокаине было восемь к трем зубного порошка.
Пришлось нам ехать через люк.
При свете косяка
Она решила ехать в Мекку. Я сказал: "Пока!"
Не помню, как это случилось, чей ветер дул мне в рот.
Я шел по следу Кастанеды — попал в торговый флот.
Где все матросы носят юбки, у юнги нож во рту,
И тут мы встали под погрузку в Улан-Баторском порту.
Я сразу кинулся в дацан — хочу уйти в ретрит.
А мне навстречу Лагерфельд,
Гляжу — а мы на Оксфорд-стрит.
Со мной наш боцман Паша. Вот, кто держит фасон!
На нем пиджак от Ямамото и штаны Ком Де Гарсон.
И тут вбегает эта женщина с картины Моне —
Кричит: "У нас четыре третьих, быстро едем все ко мне!"
У них нет денег на такси — пришлось продать пальто.
Клянусь, такого в Костроме еще не видел никто!
Вначале было весело, потом спустился сплин,
Когда мы слизывали слизь у этих ящериц со спин.
В квартире не было прохода от языческих святынь.
Я перевел все песни Цоя с урду на латынь.
Когда я допил все, что было у них меж оконных рам,
Я сел на первый сабвэй в Тируванантапурам.
И вот мы мчимся по пустыне — поезд блеет и скрипит.
И нас везет по тусклым звездам старый блюзмен-транвестит.
Кругом творится чёрте-что: то дальше, то вблизи,
То ли пляски сталеваров, то ли женский бой в грязи.
Когда со мной случился двадцать пятый нерный срыв,
Я бросил ноги в Катманду через Большой Барьерный Риф.
И вот я семь недель не брился, восемь суток ел грибы.
Я стал похож на человека героической судьбы.
Шаманы с докторами спорят, как я мог остаться жив.
Но я выучил суахили и сменил культурный миф.
Когда в село войдут пришельцы, я их брошу в тюрьму —
Нам русским за границей иностранцы ни к чему.

Afanasy Nikitin Boogie (Journey Beyond Three Seas - 2)

We left McDougal in the dead of winter:
My girlfriend was from Tolyatti, I myself am from Kostroma.
We would have made it to summer, and then – off with our heads,
But the cocaine was eight parts to three tooth powder, instead.
We had to escape through the hatch.
By the light of a joint,
She decided to go to Mecca. I said, "See you later, don't disappoint!"
I don't remember how it happened, whose wind blew into my mouth.
I followed Castaneda's trail – ended up in the merchant fleet, down south.
Where all the sailors wear skirts, and the cabin boy has a knife in his teeth,
And then we docked for loading in the Ulan Bator port, beneath.
I immediately rushed to the datsan – I want to go on a retreat.
And Lagerfeld comes towards me,
I look – and we're on Oxford Street.
Our boatswain Pasha is with me. Now, he's a man of style!
He's wearing a Yamamoto jacket and Comme des Garçons trousers, a mile.
And then this woman from Monet's painting runs in –
Screams: "We have four-thirds, let's all go to my place, begin!"
They didn't have money for a taxi – we had to sell our coats.
I swear, no one in Kostroma has ever seen such notes!
At first it was fun, then the blues descended,
When we licked the slime off the backs of these lizards, extended.
The apartment was overflowing with pagan shrines.
I translated all of Tsoi's songs from Urdu to Latin lines.
When I finished everything they had between the window frames,
I took the first subway to Thiruvananthapuram, playing games.
And so we're rushing through the desert – the train bleats and creaks.
And an old bluesman transvestite drives us by dim stars, speaks.
All around is chaos: sometimes far, sometimes near,
Either steelworkers' dances, or a women's mud fight, my dear.
When I had my twenty-fifth nervous breakdown, alive,
I threw my legs into Kathmandu over the Great Barrier Reef, to strive.
And now I haven't shaved for seven weeks, I've been eating mushrooms for eight days.
I've become like a man of heroic destiny, in a haze.
Shamans argue with doctors, how I could have survived.
But I learned Swahili and changed the cultural myth, arrived.
When aliens enter the village, I'll throw them in jail –
We Russians abroad don't need foreigners, that's the tale.