Текст и перевод песни Александр Градский - Песня без названия

Песня без названия

Мне ни сладок, ни приятен дым сгоревшего Отечества.
Но его золой и пеплом не посыплю я главу.
Суть не в качестве лекарства - все равно недуг не лечится.
Ни за плату, ни по блату, ни во сне, ни наяву.
Кое-как по свету мыкались, привыкали, да не свыкнулись.
Лыко в строку, срока лихо и с киркою и с кнутом.
Век рычал звериным рыком, обличал, вещал и тыкал,
И стучал по рельсным стыкам, и стелился под скотом.
Мы Россию просвистели и проспали на постели.
В статистических простатах оказалася моча.
Воспитать себя успели полу-сукой, полу-стервой.
Нас из стука сделал Сталин, а Ильич из кумача.
Слышишь, Ваня, шелест ската? То с рассвета до заката
Депутат бьет депутата покаянным кулаком.
И, по данным Госкомстата, ты, Иван, не просто стадо.
Ты ступень и степень спада, но не ведаешь о том.
Сопричастны этой участи, не участвуем, не учимся.
Не работая - завидуем, а завидуя – гнием.
И живем мы, как получится. Ну, чуть хуже, чем валютчица.
Ну, чуть хуже, чем политбюро, но все-таки живем.
Не важны нам беды русские, а Ландсбергис и Прунскене.
Мы их, сдохнем, не отпустим. На миру красна нам смерть.
И вписался Руст искусно в ложе площади прокрустово.
Да что нам Русты и "прокрусты" и прохвосты всех мастей!
Мы не сладили с эпохою, потому, что все нам... все равно.
Разгильдяи, плуты, рохли, невдомек - кому мы впрок.
Будь ты рокер или инок, ты в советской луже вымок.
И пребудешь таковым ты, даже выйдя за порог...
Знаю я, что эта песня не к погоде и не к месту.
Мне из лестного бы теста вам пирожные печь.
Ох, ребята, это мука - да чтобы с голосом и слухом
Раздражать народу ухо, пробуждая дух и речь!
Ох, ребята, это мука - да чтобы с голосом и слухом
Раздражать народу ухо, пробуждая дух и речь

Song Without a Name

The smoke from the burning Fatherland is neither sweet nor pleasant to me.
But I will not sprinkle its ashes on my head.
The essence is not in the quality of the medicine - the illness cannot be cured anyway.
Not for a fee, not for favors, not in a dream, not in reality.
We wandered and got used to the world somehow, but we didn't get accustomed to it.
A bit of everything, harsh terms, both with a pickaxe and a whip.
The century roared with a bestial roar, denounced, proclaimed, and poked,
And pounded on the rail joints, and groveled under the cattle.
We whistled away Russia and overslept it in bed.
In statistical prostates, there was urine.
We managed to raise ourselves as half-bitch, half-bitch.
Stalin made us of steel, and Ilyich of calico.
Do you hear, Ivan, the rustling of a stingray? It's from dawn till dusk
A deputy beats a deputy with a repentant fist.
And, according to the State Statistics Committee, you, Ivan, are not just a herd.
You are a step and a degree of decline, but you do not know about it.
We are complicit in this fate, we do not participate, we do not learn.
Without working - we envy, and with envy - we rot.
And we live as it turns out. Well, a little worse than a currency speculator.
Well, a little worse than the Politburo, but we still live.
We do not care about Russian troubles, but about Landsbergis and Prunskiene.
We will not let them go, we will die. On the world, death is beautiful for us.
And Rust inscribed himself skillfully in the lodge of the Procrustean square.
What do we care about Rusts and "procrustus" and scoundrels of all stripes!
We did not get along with the era, because we do not care... about anything.
Idiots, crooks, cowards, we have no idea who we are good for.
Whether you're a rocker or a monk, you got soaked in a Soviet puddle.
And you will remain so, even after leaving the threshold...
I know that this song is not for the weather or for the occasion.
I would bake you pastries from a flattering dough.
Oh, guys, it's a drag - with a voice and an ear
Irritating people's ears, awakening spirit and speech!
Oh, guys, it's a drag - with a voice and an ear
Irritating people's ears, awakening spirit and speech