Текст и перевод песни Александр Розенбаум - На улице Марата

На улице Марата

На улице Марата
Я счастлив был когда-то,
Прошло с тех пор ужасно много лет,
Но помнят все ребята
На улице Марата,
Что я имел большой авторитет.
В коротеньких штанишках,
Забросив в парты книжки,
Как в катакомбы, лезли в кучи дров.
И в синей форме новой
Усталый участковый
Ловил нас в паутине чердаков.
По улице Марата
Мы шли толпой лохматой,
Болонии под горло застегнув.
Клялись все в дружбе вечной
На рынке на Кузнечном,
У бабушек в картофельном ряду.
Мальчишка несмышлёный,
Я, по уши влюблённый,
Часами мог её в подъезде ждать
И зимними ночами
Озябшими руками
Аккорды струн стальных перебирать.
Конфеточки-бараночки,
Я помню ночи в садике,
Карманы наизнаночку —
Родился в Петрограде я.
Заборы трёхметровые
В цвет грязно-канареечный,
Гоняли участковые
Нас с голубых скамеечек.
На Невском, как на пристани,
Рыбалка круглосуточно:
Гражданки, точно с выставки,
Забрасывают удочки.
Хрустят плащи-болонии —
Доставки загранплаванья:
То теплоход Эстония
Ошвартовался в Гавани.
В кино билетик синенький,
Как пропуск на свидание.
А там листком осиновым
Дрожат коленки Танины.
Жалели нас парадные
Нагретым подоконником,
И платьица нарядные
Расстёгивались школьные.

On Marat Street

On Marat Street
I was happy once,
Many years have passed since then,
But all the guys remember
On Marat Street,
I had great authority.
In short pants,
Textbooks thrown into desks,
We climbed into heaps of firewood, as if into catacombs.
And in a new blue uniform
A tired district police officer
Caught us in the web of attics.
Along the street Marat
We walked in a shaggy crowd,
Bologna jackets buttoned up to the throat.
We all swore eternal friendship
At the market in Kuznetsky,
At the grandmothers in the potato row.
A boyish simpleton,
I, deeply in love,
Could wait for her for hours in the porch
And on winter nights
With frozen hands
To play chords on steel strings.
Candy-rings,
I remember nights in the garden,
Our pockets inside out —
I was born in Petrograd.
Three-meter fences
In dirty canary color,
District police officers chased
Us from blue benches.
On Nevsky, like a marina,
Fishing around the clock:
The townswomen, as if from an exhibition,
Cast their lines.
Bologna raincoats rustle —
Deliveries of foreign voyages,
Either the ship Estonia
Was moored in the harbor.
A blue movie ticket,
Like a pass for a date.
And there, like an aspen leaf,
Tanya's knees tremble.
The front doors pitied us
With a heated window sill,
And elegant dresses
Unbuttoned school.