Текст и перевод песни Александр Башлачев - Похороны шута (Москва. 19 мая 1995 года) (Live)

Похороны шута (Москва. 19 мая 1995 года) (Live)

Еловые лапы грызут мои руки.
Горячей смолой заливает рубаху свеча.
Средь шумного бала шуты умирают от скуки
Под хохот придворных лакеев и вздох палача.
Лошадка лениво плетется по краю сугроба.
Сегодня молчат бубенцы моего колпака.
Мне тесно в уютной коробке отдельного гроба.
Хочется курить, но никто не дает табака.
Хмурый дьячок с подбитой щекой
Тянет-выводит за упокой.
Плотник Демьян, сколотивший крест,
Как всегда пьян. Да нет, гляди-ка ты, трезв...
Снял свою маску бродячий актер.
Снял свою каску стрелецкий майор.
Дама в вуали опухла от слез.
Воет в печали ободранный пес.
Эй, дьякон, молись за спасение Божьего храма!
Эй, дама, ну что там из вас непрерывно течет?
На ваших глазах эта старая скушная драма
Легко обращается в новый смешной анекдот!
Вот возьму и воскресну! То-то вам будет потеха.
Вот так, не хочу умирать, да и дело с концом.
Подать сюда бочку отборного крепкого смеха!
Хлебнем и закусим хрустящим соленым словцом.
Пенная брага в лампаде дьячка.
Враз излечилась больная щека.
Водит с крестом хороводы Демьян.
Эй, плотник, налито! – Да я уже пьян.
Спирт в банке грима мешает актер.
Хлещет стрелецкую бравый майор.
Дама в вуали и радостный пес
Поцеловали друг друга взасос.
Еловые лапы готовы лизать мои руки.
Но я их – в костер, что растет из огарка свечи.
Да кто вам сказал, что шуты умирают от скуки?
Звени, мой бубенчик! Работай, подлец, не молчи!
Я красным вином написал заявление смерти.
Причина прогула – мол, запил. Куда ж во хмелю?
Два раза за мной приходили дежурные черти.
На третий сломались и скинулись по рублю.
А ночью сама притащилась слепая старуха.
Сверкнула серпом и сухо сказала: – Пора!
Но я подошел и такое ей крикнул на ухо,
Что кости от смеха гремели у ней до утра.
Спит и во сне напевает дьячок:
Крутится, крутится старый волчок!
Плотник позорит коллегу-Христа,
Спит на заблеванных досках креста.
Дружно храпят актер и майор.
Дама с собачкой ушли в темный бор.
Долго старуха тряслась у костра,
Но встал я и сухо сказал ей: – Пора.

The Jester's Funeral (Moscow. May 19, 1995) (Live)

Fir branches gnaw at my hands, my dear.
Hot resin from the candle spills on my shirt.
Amidst the boisterous ball, jesters die of boredom,
To the laughter of court lackeys and the executioner's sigh.
The horse trudges lazily along the edge of the snowdrift.
Today, the bells on my cap are silent.
I feel cramped in the cozy box of a separate coffin.
I want to smoke, but no one offers tobacco.
The gloomy sexton with a bruised cheek
Draws out a mournful chant for the departed.
Carpenter Demyan, who built the cross,
Is drunk as always. No, wait, he's sober...
The wandering actor has taken off his mask.
The strelets major has removed his helmet.
The lady in the veil is swollen from tears.
The scruffy dog howls in sorrow.
Hey, deacon, pray for the salvation of God's temple!
Hey, lady, what is it that flows from you incessantly?
Before your very eyes, this old, tedious drama
Easily turns into a new, funny joke!
I'll just up and resurrect! What a laugh you'll have then.
That's right, I don't want to die, and that's the end of it.
Bring me a barrel of the finest, strongest laughter!
Let's drink and snack on a crispy, salty word.
Foamy mash in the deacon's lamp.
The sick cheek is instantly healed.
Demyan leads round dances with the cross.
Hey, carpenter, it's poured! – I'm already drunk.
The actor mixes alcohol with his makeup in a jar.
The brave major gulps down the streletskaya vodka.
The lady in the veil and the happy dog
Kiss each other passionately.
Fir branches are ready to lick my hands.
But I throw them into the fire, which grows from the candle stub.
Who told you that jesters die of boredom?
Ring, my bell! Work, you scoundrel, don't be silent!
I wrote my death notice in red wine.
The reason for the прогул – they say, I went on a bender. Where to when drunk?
The duty devils came for me twice.
The third time they broke down and chipped in a ruble each.
And at night, the blind old woman herself came dragging along.
She flashed her sickle and dryly said: – It's time!
But I came up and shouted something in her ear,
That her bones rattled with laughter until morning.
The sexton sleeps and sings in his sleep:
The old spinning top spins and spins!
The carpenter disgraces his colleague, Christ,
Sleeping on the vomit-covered boards of the cross.
The actor and the major snore in unison.
The lady with the dog went into the dark forest.
The old woman trembled by the fire for a long time,
But I got up and dryly told her: – It's time.