23 февраля, Ja, Ja - Марат Рикельман перевод на немецкий

23 февраля, Ja, Ja

Штандартенфюрер Штирлиц, прославленный шпион,
Немецким без акцента легко владеет он.
Заходит по простому, как к себе домой, в рейхстаг.
Потом махнёт в гестапо – все фройляйн скажут: Ах!
Майн либер Штирлец, вас фюр айн шац!

Нордический и стойкий характер у него,
Не пьёт и не играет в преферанс и в домино.
В еде консервативен, вам это каждый скажет,
Кладёт на брэтцель шницель и горчицею намажет!
Зер гут!

Но как сжимает сердце на склоне февраля –
Из рации секретной звучит родное, бл... Ура!
Потом уж по простому, селедка с холодцом,
Стакан гранённый водки и сало с огурцом.

Всю ночь митинговали, берлинский их партком,
Радистка Кэт стонала могучим русским языком.
Дас ист фантастиш!
Услышали соседи – узнали всё про всё,
Нашли два парашюта и нижнее бельё.
Рейтузы фабрики Комсомолка? Шайсе!

Партайгеноссе Мюллер, в мундире цвета шварцен,
Сказал: А Вас, Исаев, я попрошу остаться!
Мораль у этой песни – кайн шнапс унд кайн фройляйн,
Лос шнэллер шнэллер шнэллер двадцать третье февраля!
Ja, Ja!

23. Februar, Ja, Ja

Standartenführer Stierlitz, der berühmte Spion,
Spricht Deutsch fließend, ganz ohne Akzent, jawohl, er kann's schon.
Geht einfach so, als wär's sein Heim, in den Reichstag rein.
Dann schaut er bei der Gestapo vorbei – alle Fräulein seufzen: Fein!
Mein lieber Stierlitz, was für ein Schatz!

Nordischer und standhafter Charakter zeichnet ihn aus,
Trinkt nicht, spielt weder Präferenz noch Domino, welch ein Graus.
Beim Essen konservativ, das sagt Ihnen jeder hier,
Legt aufs Brezel Schnitzel und bestreicht es mit Senf mit Gier!
Sehr gut!

Doch wie das Herz sich zusammenzieht Ende Februar –
Aus dem Geheimfunk tönt das Vertraute, ver... Hurra!
Dann ganz einfach, Hering mit Sülze, wie wunderbar,
Ein Facettenglas Wodka und Speck mit Gurke, sonnenklar.

Die ganze Nacht tagte ihr Berliner Parteikomitee, prompt,
Funker-Kat stöhnte in mächtiger russischer Sprache, dass es nur so schallt und kommt.
Das ist fantastisch!
Die Nachbarn hörten's – erfuhren alles ganz genau, oh weh,
Fanden zwei Fallschirme und Unterwäsche, oje, oje.
Reithosen der Fabrik Komsomolka? Scheiße!

Parteigenosse Müller, in schwarzer Uniform so adrett,
Sagte: Und Sie, Issajew, bitte ich zu bleiben, hier im Kabinett!
Die Moral dieses Lieds – kein Schnaps und kein Fräulein, mein Freund,
Los schneller schneller schneller dreiundzwanzigster Februar erträumt!
Ja, Ja!