Рассказ брачного агента, бывшего евнуха - Timur Shaov перевод на немецкий

Рассказ брачного агента, бывшего евнуха

Я с детских лет кочевал по пустыням,
Рос я, как дикий сорняк.
Жил я в шатрах бедуин-бедуином,
Кушал моченый кизяк.
Но напало на нас иноземное воинство,
Застали врасплох на заре.
Мне отрубили мужское достоинство
И евнухом взяли в гарем.

Правил нами забияка,
Лев пустынь, орел-гуляка
Шахиншах Махмуд аль-Вахар
Ассабах ибн-Дауд.
Я был евнухом примерным
Женам-тварям нежным нервным,
Шестерил, скакал, как серна,
Надрывался, как верблюд.

Эти гады шахрезады,
Крепкогруды, крутозады,
Веселились до упаду
На изысканный манер.
А я, как лампа Алладдина,
Доставал халву и вина
И махал им опахалом,
Словно кондиционер.

Чтоб повысить их культуру,
Фирдоуси им читал,
Обучал их маникюру,
Ночью пяточки чесал.
Депиллировал им ноги
И интимные места.
Мне кричали: "Эй, убогий,
Сбацай танец живота!"

Ай, как паршиво!
Несправедливо!

Шах был крепкая порода,
От заката до восхода
Триста жен по два захода
Умудрялся полюбить,
А потом, винца затрескать
И ходить, кричать, что, дескать.
Он — сатрап, восточный деспот,
Взял привычку морду бить.

Жены спорили все время,
Кто любимая в гареме,
И мордашки друг у дружки
Расцарапывали в кровь.
Но для шаха всех милее,
Всех румяней и белее
Был его великий визирь:
Что поделаешь, любовь!

Говорил мне шах, бывало,
Накурившись анаши:
"Ты, Хасанка, славный малый,
Может, чо тебе пришить?"
Так года мои летели,
Жил я хуже ишака,
А мог бы петь, как Фаринели,
Играть в театре Виктюка.

Взял бы гитару,
Ушел бы в Сахару.

Вдруг восстали против шаха
Угнетенные феллахи,
Посылают шаха на фиг,
Объявляют шаху мат.
Нет для черни больше счастья —
Свергнуть древнюю династью,
На обломках самовластья
Написать: "Здесь был Ахмат".

Шах просек, что дело худо,
Взял сокровища, паскуда,
Сел на старого верблюда
И умчался в пять утра.
Жены — в крик, мол, овдовели!
Ах вы глупые гюзели,
Лето красное пропели,
А теперь плясать пора.

Я сейчас открыл агентство,
Поставляю жен-подруг.
Если вам нужна невеста,
У меня их триста штук.
Триста птичек ровным счетом,
Лучше не найти жены.
Если всех берете оптом,
Скидка сразу полцены.

Die Geschichte eines Heiratsvermittlers, ehemaligen Eunuchen

Seit Kindertagen zog ich durch die Wüsten,
Wuchs ich wie wildes Unkraut in dem Sand.
Lebte in Zelten, war ein echter Beduine,
Aß fermentierten Kameldung zur Hand.
Doch dann fiel ein fremdes Heer uns plötzlich bei,
Überrascht im Morgengrauen, festgesaugt.
Meine Männlichkeit nahm man mir brutal zackig,
Zum Eunuch im Harem ward ich gemacht.

Herrschte über uns ein Schläger,
Wüstenlöwe, Zechbruder, Adler,
Schahinschah Mahmud al-Wahar,
Assabach ibn-Daud.
Ich, ein mustergültiger Eunuch,
Eurer nervösen Damen Tross.
Sprengte hin wie eine Gazelle,
Schuftete wie ein Dromedar.

Diese Teufelsweiber, Schahrezaden,
Festbrüstig, mit betörem Hintern,
Amüsierten bis zum Umfallen,
Auf verfeinerte Art und Weise.
Ich, wie Aladdins Wunderlampe,
Reicht Halva und Wein herbei,
Fächele kühlend Lüftchen zu,
Einer Klimaanlage gleich.

Um Kultur beizubringen,
Trug ich ihnen Firdausi vor,
Lehrte Maniküre Fertigkeiten,
Kratzte nachts ihr Fußsohlenfleisch.
Rasierte ihre Beine blank,
Und die intimen Regionen.
Schrien: "He, du armseliger Tropf,
Zeig uns Bauchtanz jetzt sogleich!"

Ah, erbärmlich!
So ungerecht!

Schah, von kerniger Sorte,
Von Dämmerung bis Morgenröte,
Dreihundert Frauen, zweimal belegt,
Schafft' er wohlgestimmt zu lieben.
Trank daraufhin reichlich Wein,
Tobte herum, prahlte protzend,
Er, der Satrap, Despot des Ostens,
Schlug ins Antlitz, schickte Faust.

Frauen stritten ohne Ende,
Wer im Harem sei die Liebste,
Kratzten ihre Mienen blutig,
Eins ums andre grässlich wund.
Doch dem Schah war allerschönster,
Am rötesten, am weisesten,
Seines Großwesirs Gestalt:
Tja, was soll's, das nennt man Liebe!

Sprach zu mir der Schah oftmals,
Als er Haschisch sich genehmigt:
"Tja, mein Haschka, braver Junge,
Soll ich etwas annähen dir?"
So vergingen meine Jahre,
Schlimmer als ein Esel lebt' ich,
Hätte singen können, Farinelli gleich,
Spielen bei Wictukus Theatertruppe.

Nähme Gitarre,
Zög' in die Sahara.

Plötzlich gegen Schah erhoben
Sich geknechtete Fellachen,
Schickten Schah zum Teufel schell,
Machten ihm ganz ausgemacht.
Pöbels größtes Glück ist nimmer,
Uralte Dynastie zu stürzen,
Auf der Willkürherrschaft Trümmern
Schreiben: "Achmat prangte hier".

Schah merkte schlimme Wendung,
Packte Scheußlicher die Schätze,
Bestieg ein altes Kamel,
Ritt davon bei Tagesanbruch.
Frauen schrien: "Wir sind Witwen!"
Ach, ihr blöden Güzels,
Sangt des Sommers schöne Lieder,
Jetzt ist Tanzen angesagt.

Hab Agentur jetzt angefangen,
Liefer Frauen als Gefährtin.
Falls du, Frau, eine Braut brauchst,
Hab ich dreihundert an der Zahl.
Dreihundert Vögel, genau gezählt,
Bessere Frau findet sich nirgends.
Nimmst du sie als Ganzes ab,
Geb ich Halbpreis-Nachlass dir.