Lyrics and translation Solmeister - Οι Επικίνδυνες Μέρες μιας Εφηβείας Αιχμηρής

Οι Επικίνδυνες Μέρες μιας Εφηβείας Αιχμηρής

Μέχρι να πούμε το μοιραίο μας αντίο ή
έστω μέχρι ο κόσμος λίγο να μας νιώσει,
της παιδικής μας αθωότητας το άσπρο κρασί,
θα μας μεθά και ας είναι αργά για να μας σώσει.
Με βαραίνουν κάποιες σκέψεις, που θα πλήγωναν τους πάντες,
αν λέξεις τις είχα κάνει, για αυτό τις θάβω β
αθιά στο μυαλό και όταν ξυπνάνε,
φοβάμαι πως θα εκραγώ και
γράφω για να ξεχάσω και ας τα θυμάμαι νερό.
Έτσι όταν έχει πανσέληνο γράφω τέρατα,
για τα πνεύματα που τριγυρνούν μέσα στου νου μου τα πέρατα.
Κάποτε είπα, πως για σένα αν έγραφα θα ξημέρωνε νύχτα
και τα χειρότερα λόγια μου θα σου έλεγα.
μα θα'λεγες πως δε σ'απογοήτευσα ποτέ και πως σου λείπω,
το ίδιο έργο πάλι, μ'άλλο τίτλο.
Μα τα ψέματα και τις υπερβολές, έχε τα μάτια στο πάτωμα,
όταν λες γιατί κουράστηκα λίγο.
Κι'όσα απόψε σου'χω πει, παρ'τα όπως θες, αντίο.
Εμείς οι δύο δε μιλάμε για το ίδιο πράγμα πια.
Δε ξέρω τι βράζει μες το νερό μου, ξέρω όμως ότι βράζει το μ
υαλό μου και έχω ήδη πει πολλά.

(Απόψε)
Αν χόρεψα για μένα, ίσως για πρώτη μου φορά,
ήταν μια νύχτα που είπα λίγο πιο πολλά, απ'όσο πρέπει.
Να ξέρεις πως γελά κρυφά εκείνος που πονά,
επειδή η ομορφιά στο χαμόγελο του επιτρέπει.
(Απόψε)
Αν χόρεψα για μένα, ίσως για πρώτη μου φορά,
γιατί κάποιος μου έριξε κάτι στο μπουκάλι,
να ξέρεις πως πονά κρυφά όποιος χαμογελά,
επειδή η ομορφιά στο χαμόγελο το επιβάλει.

Αν σε πόνεσαν όσα ακούς, είναι τιμή σου.
Να σε βαραίνουν τα αισθήματα μια αναίσθητη εποχή.
Και όσοι δε ξέρουν από πόνο,
δε χορεύουν στων βασανισμένων και των ξεχασμένων τη γιορτή.
Μα απόψε έχω μουδιάσει τόσο, που θέλω να δώσω το λόγο
λίγο στα φαντάσματα, που τρέχουν στο ξέφωτο,
να μας πουν τι βρίσκουν τόσο ακαταμάχητο
κι'όσα χρόνια και αν περάσουν θα γυρίζει πίσω εδώ.
Γιατί εμένα μου'χει λείψει η ζωντάνια κι η θλίψη,
της μουσικής που σε κάνει να θες να φωνάξεις πως ζεις
και να τσακωθείς για όσα θες δικά σου.
Μου λείπουν οι επικίνδυνες μέρες μιας εφηβείας αιχμηρής.
Και στο μνήμα μου, στη τσέπη, στο κοστούμι μου,
θα πάρω το τελευταίο "άσε με" που μου'πες,
γιατί όλα τελειώνουν, όλα είναι κύκλοι και μαραίνονται,
όλα όσα έχουμε, αυτοκτονούν οι Μούσες.
Και το αίμα τους, επάνω στο φόρεμα έχει στεγνώσει.
Πριν να νυχτώσει, τη στερνή σου γνώση, καλλιτέχνη μέχρι κάποιος να σ
ε νιώσει, γράφε.
Αυτό είναι τέχνη, να ματώσεις στο σταυρό, ώστε άλλος να μη ματώσει.
Και όσα άσχημα βιώσεις, να του βγουν σε καλό.
Οι τύψεις δε ζουν στο μυαλό, ζούνε κάτω απ'το κρεβάτι.
Για αυτό κοιμάμαι με το πάπλωμα ως τη μύτη
και έχω ένα μάτι στη ντουλάπα μου, μέχρι να κοιμηθώ.

(Απόψε)
Αν χόρεψα για μένα, ίσως για πρώτη μου φορά,
ήταν μια νύχτα που είπα λίγο πιο πολλά, απ'όσο πρέπει.
Να ξέρεις πως γελά κρυφά εκείνος που πονά,
επειδή η ομορφιά στο χαμόγελο του επιτρέπει.
(Απόψε)
Αν χόρεψα για μένα, ίσως για πρώτη μου φορά,
γιατί κάποιος μου έριξε κάτι στο μπουκάλι,
να ξέρεις πως πονά κρυφά όποιος χαμογελά,
επειδή η ομορφιά στο χαμόγελο το επιβάλει.

Опасные дни острой юности

Пока мы не попрощаемся роковым «прощай» или
по крайней мере, пока мир хоть немного не почувствует нас,
белое вино нашей детской невинности
будет пьянить нас, даже если слишком поздно, чтобы спасти.
Меня тяготят мысли, которые ранили бы всех,
если бы я превратил их в слова, поэтому я хороню их за
живо в своем разуме, и когда они просыпаются,
я боюсь, что взорвусь, и
пишу, чтобы забыть, хоть и помню их, как сквозь воду.
Поэтому, когда полнолуние, я пишу о монстрах,
о духах, что бродят в закоулках моего разума.
Когда-то я сказал, что если бы писал о тебе, то ночь превратилась бы в день,
и я бы сказал тебе самые страшные слова.
Но ты бы сказала, что никогда не разочаровывала меня и что я тебе нужен,
тот же спектакль, но под другим названием.
Но ложь и преувеличения… опусти глаза в пол,
когда говоришь это, потому что я немного устал.
И все, что я сказал тебе сегодня вечером, воспринимай как хочешь, прощай.
Мы больше не говорим об одном и том же.
Я не знаю, что кипит в моей воде, но знаю, что кипит мой р
азум, и я уже наговорил лишнего.

(Сегодня вечером)
Если я танцевал для себя, возможно, впервые,
то это была ночь, когда я сказал немного больше, чем следовало.
Знай, что тот, кто страдает, смеется украдкой,
потому что красота его улыбки позволяет это.
(Сегодня вечером)
Если я танцевал для себя, возможно, впервые,
то потому, что кто-то что-то подсыпал мне в бутылку,
знай, что тот, кто улыбается, страдает тайно,
потому что красота улыбки вынуждает его к этому.

Если услышанное причинило тебе боль, это твоя честь.
Пусть чувства тяготят тебя в бесчувственную эпоху.
А те, кто не знают боли,
не танцуют на празднике измученных и забытых.
Но сегодня вечером я настолько онемел, что хочу немного уступить слово
призракам, что бегут на свет,
пусть расскажут, что они находят столь неотразимым,
что, сколько бы лет ни прошло, будут возвращаться сюда.
Потому что мне не хватает живости и печали,
музыки, которая заставляет тебя кричать, что ты жив,
и бороться за то, что ты считаешь своим.
Мне не хватает опасных дней острой юности.
И в могилу, в карман, в костюм
я заберу последнее «оставь меня», что ты сказала,
потому что всему приходит конец, все циклично и увядает,
все, что у нас есть, - Музы кончают с собой.
И их кровь высохла на платье.
Прежде чем наступит ночь, свое последнее знание, художник, пока кто-нибудь не по
чувствует тебя, запиши.
Это и есть искусство - умереть на кресте, чтобы другой не истек кровью.
И все невзгоды, что ты пережил, обернулись бы ему во благо.
Угрызения совести живут не в голове, а под кроватью.
Поэтому я сплю, натянув одеяло до носа,
и одним глазом смотрю на шкаф, пока не засну.

(Сегодня вечером)
Если я танцевал для себя, возможно, впервые,
то это была ночь, когда я сказал немного больше, чем следовало.
Знай, что тот, кто страдает, смеется украдкой,
потому что красота его улыбки позволяет это.
(Сегодня вечером)
Если я танцевал для себя, возможно, впервые,
то потому, что кто-то что-то подсыпал мне в бутылку,
знай, что тот, кто улыбается, страдает тайно,
потому что красота улыбки вынуждает его к этому.