Lyrics and translation The Clancy Brothers and Tommy Makem - Johnny Mceldoo

Johnny Mceldoo

There was Johnny Mceldoo and McGee and Me
And a couple of two or three went on the spree one day.
We had a bob or two, which we knew how to blew,
And the beer and whiskey flew and we all felt gay.
We visited McCann's, McLemann's, Humpty Dan's;
We then went into Swan's our stomachs for to pack
We ordered out a feed, which indeed we did need,
And we finished it with speed but we still felt slack.
Johnny McEldoo turned red, white, and blue,
And a plate of Irish stew he soon put out of sight.
He shouted out 'Encore' with a roar for some more,
That he never felt before such a keen appetite.
He ordered eggs and ham, bread and jam, what a cram,
But him we couldn't ram though we tried our level best,
For everything we brought, cold or hot, mattered not,
It went down him like a shot, but he still stood the test.
He swallowed tripe and lard by the yard, we got scared.
We thought it would go hard when the waiter brought the bill.
We told him to give o'er but he swore he could lo'er
Twice as much again and more before he had his fill.
'He nearly sucked a trough full of broth,' says McGrath
'He'll devour the table cloth if you don't hold him in.'
When the waiter brought the charge McEldoo felt so large
He began to scowl and barge and his blood went on fire.
He began to curse and swear, tear his hair in despair,
And to finish the affair, called the shopman a liar.
The shopman he drew out and no doubt he did clout,
McEldoo he kicked about like an old football.
He tattered all his clothes, broke his nose, I suppose,
He'd have killed him in a few blows in no time at all.
McEldoo began to howl and to growl by my soul,
He threw an empty bowl at the shop keeper's head.
It struck poor Mickey Finn, peeled the skin off his chin,
And a ruction did begin and we all fought and bled.
The peelers did arrive, man alive, four or five,
At us they made a drive, us all to march away.
We paid for all the meat that we ate, stood a treat,
And went home to ruminate on the spree that day.

Джонни Макэлду

Жил на свете Джонни Макэлду, да Макги, да я,
Да ещё пара-тройка приятелей – отправились мы кутить однажды.
Было у нас шиллингов несколько – знали мы, как их потратить,
И пиво с виски лились рекой, и чувствовали мы себя отлично.
Заглянули мы к Маккэнну, к Маклемэнну, к Горбатому Дэну;
Потом пошли к Свану, желудки набить.
Заказали мы еды – и впрямь нуждались мы в ней,
И управились с ней быстро, но всё ещё чувствовали слабину.
Джонни Макэлду покраснел, побледнел, посинел,
И тарелку ирландского рагу он мигом из виду убрал.
Закричал он "Добавки!" с рёвом, требуя ещё,
Говорил, что никогда прежде не чувствовал такого зверского аппетита.
Заказал он яиц с ветчиной, хлеба с джемом – вот обжора!
Но мы не могли его больше накормить, хоть и старались изо всех сил,
Ведь всё, что мы приносили, холодное или горячее, неважно,
Он проглатывал в один присест, но всё ещё держался молодцом.
Он глотал рубец и сало, целыми метрами, мы испугались.
Мы подумали, что дело плохо, когда официант принёс счёт.
Мы сказали ему, чтобы он перестал, но он клялся, что может умять
Вдвое больше, и ещё немного, прежде чем он насытится.
"Он чуть не выхлебал корыто бульона", - говорит Макграт,
"Он и скатерть сожрёт, если его не остановить".
Когда официант принёс счёт, Макэлду почувствовал себя таким важным,
Что начал он хмуриться, скандалить, и кровь его вскипела.
Стал он ругаться и клясться, волосы на себе рвать в отчаянии,
И, чтобы покончить с этим делом, обозвал хозяина лавочника лжецом.
Лавочник выскочил, и, без сомнения, он ударил,
Макэлду, что тот покатился, как старый футбольный мяч.
Он порвал всю одежду, разбил нос, я полагаю,
Он бы убил его за пару ударов, не теряя времени даром.
Макэлду начал выть и рычать, ей-богу,
Он швырнул пустую миску в голову лавочника.
Она угодила в беднягу Микки Финна, содрала кожу с его подбородка,
И началась потасовка, и мы все дрались и истекали кровью.
Полицейские прибыли, живые люди, четверо или пятеро,
На нас они пошли в атаку, чтобы увести нас прочь.
Мы заплатили за всё мясо, что съели, получили взбучку,
И пошли домой размышлять о той попойке.