Paroles et traduction Muniek Staszczyk - Zakurzone tynki w Petersburgu

Zakurzone tynki w Petersburgu

Szeregowiec do kaprala prostym tekstem jedzie
Na tym froncie można grabić, bzykać, można chlać
Lubię to, nie powiem, gdy me ego nasycone
Przecież chrześcijaństwo nie jest modne

Dobrze to rozumiem, ja zajawkę ludzką znam
Stary kapral, wierz mi, widział wiele, tańczył wszędzie
Często bywam wierny jak Piłata pies
Teraz jednak potrzebuję werwy

Lecz najgorszy jest generał, on nie zrozumie nas
Ciągle bredzi o zbawieniu duszy
Chyba musi w nim jakiś cel nadrzędny tkwić
Więc zróbmy swoje i na niby skulmy uszy

To jest spoko patent, ja ten numer dobrze znam
Zjadam go jak herbatniki z cukrem
Oj kapralu, bracie, synu, niegodziwy jak ja
Powierniku, będziesz mi kumotrem

Rękopisy nie płoną, stara wojna trwa
I trwać będzie jak prawdy na podwórku
Ciało, dusza i intelekt w ringu się boksują
A kurz spada na tynki w Petersburgu

Wszystkie słowa generała o szlachetnej armii
O odpowiedzialności, powołaniu
Są tak obciachowe jak laleczka Barbie
I do tego ten sen o zmartwychwstaniu

Długo prawił kapral, szeregowiec słuchał go
A bukłaki z winem pustoszały
Dajcie mi kobiety, niewolnice dajcie tu
Lecz co się teraz stanie z generałem?

A generał smutny, smutny kładzie się do snu
Bardzo ciężka noc po bardzo ciężkim dniu
Jego (?) bramy raju
Nikt nie jest prorokiem w swoim kraju

Choć skarbiec prawie pusty i armia dogorywa
Ostatni ogier skonał i padła biała klacz
Chłopcy wciąż balują choć ich żywot piekło wzywa
A generał w swej jasności trwa

Rękopisy nie płoną i stara wojna trwa
I trwać będzie jak prawdy na podwórku
Ciało, dusza i intelekt w ringu się boksują
A kurz spada na tynki w Petersburgu

Ciało, dusza i intelekt, stara wojna trwa
I trwać będzie jak prawdy na podwórku
Lubię twoją twarz, gdy twoje oczy się śmieją
Jak zakurzone tynki w Petersburgu

O tak
O tak, tak
O tak
O tak
O tak
O tak

Запылённая штукатурка в Петербурге

Рядовой капралу прямо в лоб говорит:
На этом фронте можно грабить, трахать, можно пить.
Мне нравится, не скрою, когда моё эго насыщено,
Ведь христианство нынче не в моде.

Я хорошо понимаю людские слабости,
Старый капрал, поверь мне, многое повидал, везде плясал.
Часто бываю верен, как пёс Пилата,
Но сейчас мне нужен кураж.

Но хуже всего генерал, он нас не поймёт,
Всё твердит о спасении души.
Должно быть, в нём какая-то высшая цель гнездится,
Так что давайте сделаем своё дело и притворимся, что слушаем.

Это отличный план, я этот номер хорошо знаю,
Уплетаю его, как печенье с сахаром.
О, капрал, брат, сын, негодяй, как и я,
Поверенный, ты будешь моим кумом.

Рукописи не горят, старая война продолжается,
И будет продолжаться, как дворовые истины.
Тело, душа и разум боксируют на ринге,
А пыль оседает на штукатурку в Петербурге.

Все слова генерала о благородной армии,
Об ответственности, о призвании,
Такие же позорные, как кукла Барби,
И к тому же этот сон о воскресении.

Долго говорил капрал, рядовой слушал его,
А бурдюки с вином пустели.
Дайте мне женщин, дайте сюда рабынь,
Но что теперь будет с генералом?

А генерал грустный, грустный ложится спать,
Очень тяжёлая ночь после очень тяжёлого дня.
Его (?) врата рая,
Нет пророка в своём отечестве.

Хотя казна почти пуста и армия доживает свои дни,
Последний жеребец сдох, и пала белая кобыла,
Ребята всё ещё кутят, хотя их жизнь зовёт в ад,
А генерал пребывает в своей святости.

Рукописи не горят, и старая война продолжается,
И будет продолжаться, как дворовые истины.
Тело, душа и разум боксируют на ринге,
А пыль оседает на штукатурку в Петербурге.

Тело, душа и разум, старая война продолжается,
И будет продолжаться, как дворовые истины.
Мне нравится твоё лицо, когда твои глаза смеются,
Как запылённая штукатурка в Петербурге.

О да
О да, да
О да
О да
О да
О да