paroles de chanson Верка, Надька, Любка - Александр Башлачев

Когда дважды два было только четыре, Я жил в небольшой коммунально
й квартире.
Работал с горшком, и ночник мне с
ветил, Но я был дураком и за свет не платил.
Я грыз те же книжки с чайком вместо
сушки, Мечтал застрелиться при всех из
Царь-пушки, Ломал свою голову в виде подушки.
Эх, вершки-корешки!
От горшка до макушки Обычный крестовый
дурак. – Твой ход, – из болот зазывали лягушки.
Я пятился задом, как рак.
Я пил проявитель, я пил закрепитель, Квартиру с утра превращал в
вытрезвитель, Но не утонул ни в стакане, ни в кубке.
Как шило в мешке – два смешка, три насмешки – Набитый
дурак, я смешал в своей трубке И разом в орла превратил
ся из решки.
И душу с душком, словно тело в тележке, Катал я и золотом правил ореш
ки, Но чем-то понравился Любке.
Муку через муку поэты рифмуют.
Она показала, где раки зимуют.
Хоть дело порой доходило до драки – Я Любку люблю!
А подробности – враки.
Она даже верила в это сама.
Мы жили в то время в холерном бараке Холерой считалась зима.
И Верка-портниха сняла с Любки мерку – Хотел я ей на зиму шубу пошить.
Но вдруг оказалось, что шуба – на Верку.
Я ей предложил вместе с нами пожить.
И в картах она разбиралась не в меру – Ходила с ума эта самая Вера.
Очнулась зима и прогнала холеру.
Короче стал список ночей.
Да Вера была и простой и понятной, И снегом засыпала белые пя
тна, Взяла агитацией в корне наглядной И воском от тысяч свечей.
И шило в мешке мы пустили на мыло.
Святою водой наш барак затопило.
Уж намылились мы, но святая вода На метр из святого и твердого льда.
И Вера из шубы скроила одеяло.
В нем дырка была – прям так и сияла.
Закутавшись в дырку, легли на кровать
И стали, как раки, втроем зимовать.
Но воду почуяв – да сном или духом –
В матросской тельняшке явилась Надюха.
Я с нею давно грешным делом матросил, Два раза матрасил, да струсил
и бросил.
Не так молода, но совсем не старуха, Разбила паркеты из синего льда.
Зашла навсегда попрощаться Надюха, Да так и осталась у нас навсегда.
Мы прожили зиму активно и дружно.
И главное дело – оно нам было не скучно.
И кто чем богат, тому все были рады.
Но все-таки просто визжали они, Когда рядом с ритмами св
етской эстрады Я сам, наконец, взял гитару в клешни.
Не твистом свистел мой овраг на горе.
Я все отдавал из того, что дано.
И мозг головной вырезал на коре: Надежда плюс Вера плюс Са
ша плюс Люба Плюс тетя Сережа плюс
дядя Наташа... Короче, не все ли равно.
Я пел это в темном холодном бараке И он превращался в обычный дворец.
Так вот что весною поделывают раки!
И тут оказалось, что я – рак-отец.
Сижу в своем теле, как будто в вулкане.
Налейте мне свету из дырки окна!
Три грации, словно три грани в стакане.
Три грани в стакане, три разных мама
ни, Три разных мамани, а дочка одна.
Но следствия нет без особых причин.
Тем более, вроде не дочка, а сын.
А может – не сын, а может быть – брат, Сестра или мать или сам я –
отец, А может быть весь первомайский парад!
А может быть город весь наш – Ленинград!
Светает.
Гадаю и наоборот.
А может быть – весь наш советский народ.
А может быть, в люльке вся наша страна!
Давайте придумывать ей имена.