Acto I: La Traición - Rafael Lechowski перевод на русский

Acto I: La Traición

Y todo dio comienzo aquel invierno Yo todavía no había nacido Cuando
Quarciso había comprendido Que para el justo también hay un infierno
Él, que creyó en el amor eterno Y Ahora,
En la ruina de lo construido Se ahogaba en sollozo enloquecido Causa
Del despecho y el puñal fraterno Jamás oí bramar con tanto dolor
Parecía un can gimiendo a la luna Quedó su llanto por siempre grabado
Sus celos, su locura,
Su ira y su horror La confesión de un ser sin más fortuna Que la
Barbaridad de huir de lo amado ¿Puedes oírme, amigo? ¿Estás ahí?
Intento localizarte y no lo consigo En estos meses te he sentido
Esquivo; Tras este mensaje habrá cambiado mi destino Te llamo desde
La desesperación,
Hundido en la demencia Ciego molino
De agonía en un Violento giro Destruido,
Destructivo Roído por la obsesión Es mi cuarto día sin dormir,
No por la conmoción Sino por miedo a que la realidad -a la que en
Vela engaño- Me asalte de nuevo en medio de un sueño Y me
Arroje al horror de vivir ¡Dios mío, hermano, la he perdido!
Nos hemos roto y ya no encajan nuestras piezas Somos dos trozos de
Distintos rompecabezas Y ni siquiera sé cómo ha ocurrido Hace tiempo
La sentía extraña Y una mañana la
Encontré sentada ¡Pobre, qué pálida estaba!
Pregunté qué pasaba y respondió:
Nada Mirándome a los ojos con compasión
Despiadada -Eres un gran Hombre, mi amor -dijo-,
Todo irá bien Con la sonrisa más triste que jamás vi en alguien -Pero
¡¿qué sucede?! -alcé mi voz asustada -No es por ti -balbuceó sin izar
La mirada Una honda vaciedad me invade desde hace tiempo -dijo de
Pronto- y no has sabido detectarla Pero cuando alguien se Desvive tan
Fuerte por otro Como yo por ti -añadió segura y calma- Puede morir en
él su propia identidad Su voluntad, su esencia,
Su alma; Por eso es preciso que ahora te alejes,
Vida mía Para que yo pueda recuperarlas Esas palabras sordas y esa
Piedad fatal Me bastaron para entender que
Ese era nuestro final Hace Ya un mes que me fui,
Todo lo dejé allí Salvo la esperanza de que vuelva a mí Te busqué
Para contártelo, amigo He vuelto con mi anciana madre Que aún
No sabe La verdad de lo ocurrido; Me avergüenza tanto mi miseria,
Guardo en silencio mi castigo ¡Ah, pero el tiempo pesa despacio!
Ella me jura que no hay nadie más Que sólo necesita algo de tiempo y
Espacio Pero sospecho que en su pecho esconde otra verdad Aún así nos
Seguíamos viendo Paseábamos, reíamos, sentí que me amaba de nuevo;
De pronto respirar pesaba menos Y regresaban mi hambre y mi ilusión
Por seguir viviendo Y le suplicaba que volviéramos Pues hasta hace
Poco decía amarme como a su vida -Aún puedo hacerte feliz -le decía
Entonces se volvía seria, indiferente,
Esquiva Ella acudía siempre luminosa a cada cita; Yo, harapiento,
A rastras de mí para salvarme en ella;
En mis ojos tristes la alegría de poder verla En los suyos de nuevo
Esa compasión maldita Pero sólo venía si yo rogaba,
Jamás me buscaba Hace una semana que no responde a mi llamada Desde
Entonces no hay luz en su ventana A veces se prende en la
Madrugada He irrumpido en el hogar mientras no estaba ¡mi hogar!
Lo he revuelto todo,
He registrado cada lugar Buscando y deseando no encontrar La huella
De traición sospechada Y cuando vuelve me pregunta
Qué hago allí ¡Como si esa nunca hubiese sido mi morada!
La miro a los ojos y le digo que la amo Y es como un insulto que
Esculpe el desprecio en su mirada ¡El silencio se hace grito y
Desagraviamos en sexo violento Y ahí
Quisiera estrangularla y eyacular dentro!
Pero como ante una madre me rindo en su pecho Y tras semanas de
Celos Insomnes por fin me duermo
Pero en mitad de la paz azabache Me pide
Otra vez que me marche Me enjuago el rostro con mis propias lágrimas
Y huyo como un chucho apedreado en la noche Y vuelvo a lugares donde
Paseamos nuestro amor Como si en ellos aún quedasen átomos de nuestra
Unión Igual que el Asesino regresa al lugar del crimen Vuelvo
Nostálgico al Lugar del error Parece
La esperanza la nostalgia del mañana...
Trato de evocarla con imagen amañada Pero pronto vuelve su belleza
Cegadora a mí Y al final nada sirve de nada Otras veces yo provoco
Mi Propia nostalgia Como quien se
Mete la mano en la boca para provocar
La náusea Un recuerdo es un muerto viviente Pesada sombra
Pasada que Se alimenta de luz presente La nostalgia es el
Aullido de la mente Pero sólo pensar me ayuda a olvidar...
Momentáneamente Me asomo al espejo,
Que es ventana hacia adentro Tan delgado y transido de dolor que no
Me encuentro Y al despertar lloro y bebo el dulce vino Para que el
Amargo recuerdo se torne en olvido Pero cuando la noche se derrama Su
Imagen me muerde en la entraña La imagino exhausta de
Gozo con otro en la cama ¡Y se torna eterna la madrugada!
Entonces ruedo y ruedo en la oscuridad Y ruego con todas mis
Fuerzas Que algo ahuyente pronto la
Noche y regrese de nuevo la mañana Pero
Sangran las estrellas bajo la luz de la guadaña Entonces me levanto y
Me masturbo Para denigrar su imagen y desidealizarla;
Si es cierto que a veces lo consigo Otras,
Antes de que brote el semen Que me libre de su anhelo,
Mis ojos se adelantan Para eyacular las lágrimas de mi desesperanza Y
Me hundo en un orgasmo de dolor y llanto Gimiendo desnudo con el falo
Mustio entre las manos Ah, amigo mío,
Pero qué cobarde soy ¡Pero qué cobarde soy Que
Prefiero antes la muerte que aceptar este dolor!
Pues ¡¿De qué sirve que la vida siga Cuando
Uno es el viudo que Guarda luto a una mujer viva?!
¿Nos consumimos por no amar a fuego lento O
Por dejar que se apagara la llama del amor?
No sé ¡Ahora horrorizado las cenizas contemplo
Y es otro fuego nuevo El que arde en mi interior!
¡Por ella dejé atrás el amor de mi familia Y me lancé de corazón al
Vacío de nuestro idilio!
¡Es cierto que ella calmó el dolor del individuo
Pero hoy toda idea salvífica me lleva al suicidio!
Si me mato por amor seré un suicida; Si la mato por amor,
Un asesino Pero nadie más terrible que el que vive sin amor, amigo:
¡Ese ser vive sin estar vivo!
¡Porque si ella no es el amor de mi vida -y sé que
No me equivoqué de amor- Debí de equivocarme de vida!
Lo nuestro jamás debió hacerse posible Aquello que no se consuma,
No se consume; No, jamás debió hacerse posible Un amor inaccesible
Habría sido inmarcesible En cambio,
Ahora sólo quedará el recuerdo de lo que no sucedió Pues aquello que
Pudo ser y no fue, siempre será Como una estatua blanca en lo alto
O Como una ruina indestructible Y juro que quiero enterrarla y no lo
Consigo Cuando lo intento,
Vuelve para interrumpir el olvido ¿Me ha abandonado por miedo
A perderme? ¿O es su cruel forma de amar, ni sin mí ni conmigo?
He destilado mil veces el pensamiento hasta hallar la palabra Que
Describa la locura que agita mi alma Y ahora sé que hay penas que
Jamás prescriben Porque el Ser prefiere sentir dolor a no sentir nada
Tristeza congénita que palpita y se clava Para los nacidos tristes,
El corazón es una llaga Al final todo se apaga:
Lo que parecía sempiterno tuvo su extinción programada Y es que por
Más que intenté imaginar un porvenir unidos No Logré vernos más allá
De un hoy distorsionado:
Mis ancianos labios lívidos Besaban su borroso rostro no arrugado
Ella suspendida en un tiempo parado Mientras todo giraba en
La rueda Del molino Una niebla se interponía a lo imaginado:
Era la fatal mampara del destino Si fuera mis ojos brillaban límpidos
En mi interior miraba el mundo obnubilado Y es que corazón que siente,
Ojos que no ven En la clarividencia ciega del enamorado Pensaba que
Uno es dueño de los labios que besa Y mi
Sorpresa es ser presa de mi propia presa;
Parecía algo que nadie podía quitarme Y me ha desahuciado de su vida,
Llegando a mí para echarme Lo desgajé de sus ramas Y como un higo
Tierno, le abrí mi corazón, amigo,
Y así me lo paga Me advirtieron pero ciego fue mi amor Y qué sorda
Ahora mi pena que no quiere oír el consuelo ¡No quiero ver a nadie Me
Cuesta tanto sonreír, mi boca es una cicatriz que se abre!
¡Respiro y me pesa el aire Esa libertad que tanto ansié, sin ella,
Parece una cárcel! ¡Ah, hermano mío,
Mi tristeza es tan honda Que hasta en la negra oscuridad me persigue
La sombra!; Y ahí veo clara la distinción Entre partir el corazón con
Alguien y que alguien te parta el corazón Si es grande el amor por
Ser la distracción del Yo Es mayor el despecho por ser su destrucción
Ah, me siento desterrado, arrojado,
Vacío Un gajo despojado del racimo Y en verdad quiero llamarla y no
Puedo: El orgullo me amordaza en la agonía de gritar el dolor hacia
Dentro Pero la amo tanto que a pesar de mi miseria Me alivia que este
Dolor pese en mí y no sobre ella Tal vez la culpa es mía:
El amor es una flor que hay que regar cada día Pero fui un dondiego y
Por eso hoy mi lágrima Como un jaramago,
Brota de entre la ruina No vi que la perdía Con mayor torpeza que
Amando en la distancia:
Con distancia en la cercanía Hay que amarse al mismo tiempo el tiempo
Que nos es dado Amar a destiempo fue amar sin haber amado Así
Hemos pasado De ser dos extraños a ser dos extraños ¡Dios mío!
El mundo es un bucle de sufrimiento:
El dolor haciéndose daño Y no como cuando empezamos a amarnos Que
Discutíamos sólo por el bello acto de reconciliarnos Tú decías que la
Dejara o me volvería majara Que era una mujer mala Ahora veo las
Heridas A veces vivir no es más que no estar muerto,
Existir es acumular pérdidas Pero me miento Me digo que la soledad es
Superior a la unión en mi pobre convencimiento Y que sólo hay un amor
Eterno: el propio Pero no basta el amor propio:
¡Igual que hay partes del cuerpo que no puede rascar uno
Mismo Hay lugares del alma que sólo puede acariciar otro!
Y ya sé quién es ese otro:
Hace unos días la espié en su ruta Ansiaba desvelar el rostro De
Aquel con quien mordió la sagrada fruta;
Mas jamás habría sospechado milagro tan hosco Cuando, de pronto,
De entre la multitud voluta Apareció el bello monstruo:
¡¿Pero cómo has podido, hijo de puta?! ¡Dime que no eras tú!
¡Coge el teléfono y dime que no eras tú Quien iba de su mano,
Quien besaba su sonrisa Quien me ha arrebatado la luz! ¡Contéstame,
Hermano! ¡¿Cómo has sido capaz de algo tan inhumano?!
¡¿Y la lealtad pura que nos juramos?! ¡Has entrado en lo prohibido,
Eyaculando en lo sagrado! ¡Cómo mirarnos a los ojos horrorizados!
Tú y yo, capaces de reunirnos En torno al silencio como ante una
Llama Yo siempre te apuñalé a la cara y te alabé en la espalda; ¡Yo,
Que te amaba con toda mi alma! ¡Tú...! ¡¿Cómo has podido ser tú,
Amigo?! ¡Cualquiera salvo tú!
¡¿Cómo has podido Caer en la ambrosía con tan cruel a

Акт I: Предательство

И всё началось той зимой, когда Я ещё не родился, Когда
Нарцисс осознал, Что для праведника есть свой ад.
Он, веривший в любовь вечную, А теперь,
В руинах всего, что строил, Задыхался в безумных рыданьях —
Жертва измены и ножа братского. Никто не рыдал с такой болью,
Словно пес, воющий на луну. Его плач навеки во мне —
Его ревность, безумие,
Ярость и ужас. Исповедь существа, чей удел —
Дикость бегства от любви. Слышишь, друг мой? Ты здесь?
Я ищу тебя и не могу найти. Эти месяцы ты был неуловим;
После этого письма моя судьба изменится. Звоню в отчаянье,
В пучине безумия. Слепая мельница
Агонии в яростном вихре. Разрушенный,
Разрушающий. Разъедаемый одержимостью. Четвёртый день без сна —
Не от потрясенья, А от страха, что реальность,
Которую я обманываю в бденье, Вновь настигнет во сне
И швырнёт в ужас жизни. Боже! Брат, я потерял её!
Мы разбиты, и части не сходятся. Мы —
Осколки разных пазлов. И даже не знаю, как вышло…
Летом я чувствовал: что-то не так, И однажды утром
Нашел её бледной, Сидящей у окна.
Спросил: "Что случилось?" — "Ничего".
Смотрела с безжалостной жалостью:
"Ты велик, мой любовь, — сказала, — Всё наладится" —
С печальнейшей улыбкой. "Но что происходит?!" — закричал я.
"Не из-за тебя", — прошептала, не подняв взгляд.
"Во мне пустота, — вдруг сказала, — Ты её не заметил.
Но если кто-то живет другим, Как я тобой, —
Добавила тихо, — То теряет себя.
Потому мне нужно, чтобы ты ушёл, Любовь моя,
Иначе я исчезну". Эти глухие слова, эта роковая
Жалость — Я понял: это конец.
Прошёл месяц, как я ушёл. Всё оставил там,
Лишь надежда осталась. Искал тебя, друг, чтобы
Рассказать. Вернулся к старой матери,
Она не знает правды. Стыд мой так велик,
Что храню молчание. Но время тянется…
Она клянётся: "Нет никого, Просто нужен
Покой". Но я чувствую: в её сердце — ложь.
Мы всё ещё встречались, Гуляли, смеялись,
Мне казалось — она снова любит.
Дышать стало легче, Вернулись голод и
Жажда жизни. Я умолял её вернуться:
"Ещё недавно ты говорила, что любишь!"
Но она вдруг становилась холодной,
Далекой. Она приходила сияющей,
А я — оборванный, ползущий к ней за спасеньем.
В моих глазах — радость встречи,
В её — проклятая жалость.
Она приходила, лишь когда я молил, Никогда —
Сама. Неделю нет ответа на зов.
С той поры — темно в её окне.
Врываюсь в дом, когда её нет — мой дом!
Перерыл всё, Обыскал каждый угол,
Чтоб не найти следов измены.
А когда она возвращается, спрашивает: "Что ты здесь делаешь?"
Будто это никогда не было моим жильём!
Смотрю в глаза: "Люблю тебя", — А в её взгляде —
Оскорблённое презренье. Тишина взрывается криком,
Мы миримся в яростном сексе.
Хочу задушить её и кончить внутрь!
Но, как перед матерью, сдаюсь у её груди.
После бессонных недель ревности я засыпаю.
Но среди ночной тьмы Она снова говорит: "Уходи".
Омываю лицо слезами И бегу, как побитый пёс.
Возвращаюсь к местам, где гуляли вместе,
Будто там ещё есть атомы нашей любви.
Как убийца возвращается на место преступления,
Я — к месту ошибки.
Надежда — это ностальгия за будущим…
Пытаюсь вызвать её образ, Но её красота
Ослепляет вновь. И ничего не помогает.
Иногда сам вызываю тоску,
Как суют пальцы в глотку,
Чтоб вызвать рвоту. Воспоминание — это живой мертвец,
Тяжёлая тень прошлого, Питающаяся светом настоящего.
Но мыслить — лишь временное забвенье…
Смотрю в зеркало — оно окно внутрь.
Так худ и искажён болью, что не узнаю себя.
Просыпаюсь, пью вино, Чтоб горькое стало сладким,
Но ночью её образ впивается в плоть.
Вижу, как она сладострастно стонет с другим.
И рассвет не наступает!
Катаюсь во тьме, Молю,
Чтоб ночь ушла и вернулся день.
Но звёзды истекают кровью под серпом луны.
Тогда я мастурбирую,
Чтоб унизить её образ. Иногда получается,
Но чаще слезы льются раньше, Чем наслажденье,
И я тону в оргазме боли и рыданий.
Голый, с вялым членом в руке.
О, друг мой, какой же я трус!
Какой же я трус!
Лучше смерть, чем эта боль!
Ибо что за жизнь, когда
Ты — вдовец по живому?
Мы сгорели — то ли от медленного огня,
То ли от того, что пламя погасло?
Не знаю. Теперь в ужасе смотрю на пепел,
Но во мне уже новый пожар!
Ради неё я бросил семью,
Кинулся в пустоту нашего романа.
Да, она лечила мои раны,
Но теперь мысль о спасении ведёт к смерти.
Умру от любви — самоубийца; Убью её — убийца.
Но страшнее всех, кто жив без любви, друг:
Они существуют, но не живут!
Если она — не любовь всей жизни (а я не ошибся),
Значит, ошибка в самой жизни!
Наш союз не должен был случиться.
Несбывшееся — не исчезает. Нет, не должно было быть!
Недостижимая любовь была бы вечной.
Теперь же — лишь память о том, чего не было.
Ибо то, что могло быть, но не стало, —
Как белая статуя в вышине Или нерушимая руина.
Клянусь, хочу забыть, но не могу.
Когда пытаюсь, Она возвращается, чтоб
Прервать забвение. Она ушла от страха потерять меня?
Или это её жестокий способ любить — ни со мной, ни без?
Тысячу раз искал слово,
Описать безумие в душе. И понял: есть
Неисцелимые боли. Ибо душа
Выбирает боль вместо пустоты.
Для рождённых в печали сердце — рана.
Всё гаснет: Казавшееся вечным —
Имело срок. Я пытался представить
Наше будущее, Но видел лишь искажённое "сейчас":
Мои старческие губы Целуют её нестареющее лицо.
Она — вне времени, В то время как
Всё вращается. Туман
Застилает будущее: Это преграда рока.
Если б глаза мои видели ясно, Я бы узрел
Слепую ясность влюблённого. Думал,
Что владею устами, которые целую.
Но стал жертвой своей жертвы!
Казалось, никто не отнимет её,
А она выгнала меня.
Сорвал её с ветки, Как нежный плод,
Открыл ей сердце — и вот награда!
Меня предупреждали, но я был слеп.
А теперь моя скорбь глуха к утешеньям.
Не хочу видеть никого. Так тяжело улыбаться —
Мой рот — шрам, что рвётся!
Дышать — боль,
Свобода, желанная без неё, — тюрьма!
О, брат мой, грусть моя так глубока,
Что даже тьма преследует меня!
Я вижу разницу:
Разбить сердце вместе — не то же, Что
Чтобы его разбили тебе.
Любовь была отвлечением, А боль — разрушением.
Я изгнан, пуст,
Как оторванная гроздь. Хочу позвонить — но гордость
Душит крик.
Но люблю так сильно, что, несмотря на муку,
Рад, что боль на мне, а не на ней.
Может, виноват я:
Любовь — цветок, что нужно поливать.
Но я был ленив, и теперь слёзы
Растут, как сорняк, среди руин.
Не видел, что теряю её —
Глупее, чем любить на расстоянии:
Быть рядом и отдаляться.
Любовь требует синхронности,
Иначе её нет. Так мы стали
Из незнакомцев — незнакомцами.
Боже! Мир — петля страданий:
Боль множится.
Не то, что в начале, когда
Мы ссорились лишь для примирения.
Ты говорил: "Оставь её, сойдёшь с ума,
Она — зло". Теперь вижу раны.
Иногда жить — значит просто не умереть,
А существовать — копить потери.
Но я лгу себе:
"Одиночество лучше союза". И что вечная
Любовь — лишь к себе. Но этого мало:
Как есть места на теле, которые не почешешь,
Так в душе есть уголки, доступные лишь другому!
И я знаю, кто этот другой:
Недавно следил за ней,
Жаждал увидеть того, Кто вкусил запретный плод.
Но не ожидал такого удара:
Из толпы возник чудовищный красавец.
Как ты мог, сукин сын?!