Текст и перевод песни Александр Башлачев - Подвиг разведчика (Live)

Подвиг разведчика (Live)

В рабочий полдень я проснулся стоя.
Опять матрац попутал со стеной.
Я в одиночку вышел из запоя,
Но - вот те на! - сегодня выходной.
И время шло не шатко и не валко.
Горел на кухне ливерный пирог.
Скрипел мирок хрущевки-коммуналки,
И шлепанцы мурлыкали у ног.
Сосед Бурштейн стыдливо бил соседку.
Мы с ней ему наставила рога.
Я здесь ни с кем бы не пошел в разведку,
Мне не с кем выйти в логово врага.
Один сварил себе стальные двери.
Другой стишки кропает до утра.
Я - одинок. Я никому не верю.
Да, впрочем, видит Бог, невелика потеря
Весь ихний брат и ихняя сестра.
Экран, а в нем с утра звенят коньки...
В хоккей играют настоящие мужчины.
По радио поют, что нет причины для тоски,
И в этом ее главная причина.
В "Труде" сенсационная заметка
О том, что до сих пор шумит тайга.
А мне до боли хочется в разведку,
Уйти и не вернуться в эту клетку
Уйти - в чем есть - в глубокий тыл врага.
Из братских стран мне сообщает пресса:
Поляки оправляются от стресса.
Прижат к ногтю вредитель Лех Валенса,
Мечтавший всю Варшаву отравить.
Да, не все еще врубились в суть прогресса
И в трех соснах порой не видят леса.
Бряцает амуницией агрессор,
Но ТАСС уполномочен заявить:
"Тяжелый смог окутал Вашингтон.
Невесело живется без работы
В хваленых джунглях каменной свободы,
Где правит ЦРУ и Пентагон.
Среди капиталистов наших стран
Растет угар военного психоза.
Они пугают красною угрозой
Обманутых рабочих и крестьян.
А Рейган - вор, ковбой и педераст -
Поставил мир на ядерную карту."
Тревожно мне. Кусаю свой матрац.
Дрожу, как СС-20 перед стартом.
Окончился хоккей. Пошли стрекозы.
А по второй насилуют кларнет.
Да как же можно? Ведь висит угроза!
И ничего страшней угрозы нет!
Да, вовремя я вышел из запоя...
Не отдадим родимой Костромы!
Любимый город может спать спокойно
И мирно зеленеть среди зимы.
Буденовку напялю на затылок.
Да я ль не патриот, хотя и пью?
В фонд мира сдам мешок пустых бутылок
И из матраца парашют скрою.
Возьму аванс. Куплю себе билет
На первый рейс до Западной Европы.
В квадрате Гамбурга - пардон, я в туалет! -
Рвану кольцо и размотаю стропы.
Пройду, как рысь, от Альп и до Онеги
Тропою партизанских автострад.
Все под откос - трамваи и телеги.
Не забывайте, падлы, Сталинград!
Пересчитаю все штыки и пушки.
Пускай раскрыт мой корешок-связной -
Я по-пластунски обхожу ловушки
И выхожу в эфир любой ценой.
Я - щит и меч родной Страны Советов!
Пока меня успеют обложить -
Переломаю крылья всем ракетам,
Чтоб на Большую землю доложить:
Мол, вышел пролетарский кукиш Бонну.
Скажите маме - НАТО на хвосте!
Ваш сын дерется до последнего патрона
На вражьей безымянной высоте.
Хочу с гранатой прыгнуть под колеса,
Но знамя части проглотить успеть.
Потом молчать на пытках и допросах,
А перед смертью - про Катюшу спеть.
Бодун крепчал. Пора принять таблетку.
В ушах пищал секретный позывной.
По выходным так хочется в разведку.
Айда, ребята! кто из вас со мной?

Scout's Feat (Live)

I woke up standing at midday.
Once again, mistook the mattress for a wall, my dear.
I single-handedly emerged from my drinking spree,
But - wouldn't you know it! - today's a day of glee.
And time crawled by, neither fast nor slow.
A liver pie was baking in the kitchen's glow.
The tiny world of our communal flat creaked low,
And slippers purred softly by my toes.
Neighbor Burstein, shamefaced, beat his wife you see.
She and I, we'd given him the horns, just he and me.
I wouldn't go scouting with anyone here, you see,
There's no one to join me in the enemy's lair, just me.
One welded steel doors for his own abode.
Another scribbles verses through the night, a heavy load.
I'm alone, darling. I trust no one in this crowd.
But, truly, God knows, it's no great loss, I vow,
All their brothers and sisters, a noisy cloud.
The screen, and in it skates are ringing since the morn...
Real men play hockey, their faces worn.
The radio sings that there's no reason to mourn,
And that's the very reason why my heart is torn.
In "Trud" a sensational piece I find,
About the taiga still rustling in the wind.
And I yearn for scouting, with a pain that's unkind,
To leave and never return to this cage confined,
To leave - just as I am - deep into enemy lines.
From brotherly lands, the press informs me well:
Poles are recovering from the stress they fell.
Lech Walesa, the saboteur, is under a spell,
He who dreamt of poisoning all of Warsaw, they tell.
Yes, not everyone grasps the essence of progress' stride,
And sometimes can't see the forest for the trees, they hide.
The aggressor rattles his ammunition with pride,
But TASS is authorized to confide:
"A heavy smog has enveloped Washington's core.
Life is bleak without work, that's for sure,
In the vaunted jungles of stone and freedom's lore,
Where the CIA and Pentagon hold the floor.
Among the capitalists of our lands so wide,
The frenzy of war psychosis does abide.
They frighten with the red threat, they cannot hide,
The deceived workers and peasants, side by side.
And Reagan - a thief, a cowboy, and a queer -
Has put the world on a nuclear spear."
I'm anxious, love. I bite my mattress here.
I tremble like an SS-20 before its launch, my dear.
The hockey game is over, dragonflies take flight.
And on the second channel, a clarinet they smite.
How can they? The threat hangs heavy, day and night!
And there's nothing more dreadful than this plight!
Yes, I sobered up just in time, it seems...
We won't surrender our beloved Kostroma's beams!
My beloved city can sleep with peaceful dreams,
And peacefully turn green amidst winter's extremes.
I'll pull my Budenovka down to my nape.
Am I not a patriot, even though I imbibe and drape?
I'll donate a bag of empty bottles, escape this shape,
And sew a parachute from my mattress, my escape.
I'll take an advance, buy myself a ticket to fly,
On the first flight to Western Europe's sky.
In the square of Hamburg - pardon me, I need to pee! -
I'll pull the ring and let the straps go free.
I'll pass like a lynx, from the Alps to Onega's shore,
Along the partisan's hidden autobahn, that's for sure.
Everything downhill - trams and carts and more.
Don't forget, you bastards, Stalingrad's roar!
I'll count all their bayonets and guns with care.
Let my contact be exposed, I don't despair -
I crawl past traps, a cunning snare,
And reach the airwaves, no matter where.
I am the shield and sword of my Soviet Land!
Before they manage to surround me and disband -
I'll break the wings of every missile, understand,
To report to the Mainland, hand in hand:
Like, a proletarian fig to Bonn I display.
Tell mother - NATO's on my tail, hooray!
Your son fights to his last bullet, come what may,
On the enemy's nameless height, I say.
I want to jump with a grenade beneath their wheels,
But manage to swallow the regiment's flag, it appeals.
Then stay silent through torture, as my fate reveals,
And before death - sing "Katyusha" as my heart feels.
The hangover intensified, time for a pill it seems.
A secret call sign screeched in my dreams.
On weekends, I long for scouting, it gleams.
Come on, lads! Who's with me in these schemes?